Лекарство от старости

Теперь Анна жила у мамы. Отец умер четыре года назад и мама жила одна в их старенькой двухкомнатной хрущевке в микрорайоне «Горизонт». Анна часто предлагала матери купить новую квартиру и переехать, особенно после смерти отца. Но мама всякий раз отказывалась, так как не хотела расставаться со знакомым с молодости микрорайоном и своими старыми подругами-соседками, с которыми они сидели во дворе и судачили по вечерам. Единственное, на что тогда согласилась мама, так это на ремонт и на замену старой мебели.

Всё что произошло, было настолько неожиданно для Анны, что она впала в жуткую депрессию и никак не могла придти в себя. Почти два месяца просто лежала в комнате, накрывшись пледом, и смотрела в стену. Она не хотела разговаривать даже с матерью.

Анна не выходила из квартиры, почти ничего не ела, только пила воду. Не читала книг и не смотрела телевизор. Она просто лежала и смотрела перед собой, ничего не замечая. В голове первые дни была звенящая пустота в которой она слышала голос судьи, лишающий её надежды на возврат к прежней жизни. Потом начали появляться разные мысли. Причём очень полярные — от желания покончить с собой, до начать всё сначала или пойти и убить предателя Фиделя. Но со временем она поняла, что винить может только себя и от этого осознания, что причиной своих бед является она сама, Анна опять погрузилась в эмоциональную пустоту, ещё более тяжёлую. Осознавать свою вину гораздо тяжелее и мучительнее, чем перекладывать её на других.

Мама пыталась разговаривать с ней, утешать её. Она говорила, что ничего страшного, мол, многие люди живут без бизнеса и ничего. Все живы и здоровы. Но этими своими разговорами она только ещё больше расстраивала Анну и настраивала против себя. Мама это поняла и перестала донимать дочь. Она заботилась только о том, чтобы Анна была сыта и старалась приготовить что-нибудь вкусное. Но Анна не чувствовала вкуса еды. Для неё всё стало пресным и невкусным.

Однажды мать попыталась уговорить её сходить в церковь, к её знакомому батюшке.

- Анечка, доченька, давай сходим в церковь, — мама села на кровать и гладила её по руке.

Анна молча, лежала, отвернувшись к стенке.

- Я говорила с отцом Варнавой, он попросил, чтобы ты пришла к нему. Давай сходим, доченька, — настаивала мать.

- Он что вернёт мне то, что у меня отняли? — злобно спросила Анна, не поворачиваясь к матери.

- Нет, но он утешит тебя, дочка. Советом поможет, как в себя придти.

- Я в себе, мама, — ответила Анна. — А в церковь не пойду. Твои попы только и утешают сирых и убогих, а сами брюхо понаедали и жируют на деньгах этих людей.

- Как ты можешь так говорить, доченька. Они богу служат, — мать перекрестилась. — Прости её, господи, неразумную.

- А то ты сама не видишь, в каких домах они живут и на каких машинах ездят.

Вам они говорят, что нужно благочестивыми быть и жить в скромности и смирении. А сами ни в чём себе не отказывают.

- Злая ты дочка. Деньги ослепили тебя, — заплакала мать. — Сама не знаешь, что говоришь.

- Это ты мама зрячая, а не видишь, сколько новых церквей пооткрывали. А каждая церковь, это как новый супермаркет. Иконы, свечи, молитвы, отпевание, венчание, крещение — всё на продажу. Любые грехи отпустят, любого грешника исповедуют, который заплатит. А то, что ты мама видишь, это красивый фасад. А на заднем дворе они с демонами дружбу водят. На золоте сидят и с золота едят. Ты посмотри какие у них рясы, настоящим золотом и камнями расшиты.

- Не хочу тебя слушать, дочка, — мать растерянно встала. — Без веры живёшь. Сердце у тебя каменное стало. Грех это.

- Ой, мама, ладно, — Анна повернулась к ней. — Ты что не видишь, что тебе и другим людям они говорят одно, а сами живут совсем по другому, обманывают, лицемерят, должности свои покупают, гомосексуализмом занимаются — вот грех в котором живут твои священники.

Я по сравнению с ними святая и всего лишь говорю правду.

- Что ты дочка. Батюшка всегда такой вежливый, участливый. Всегда интересуется моим здоровьем.

- А ты перестань в церковь ходить и деньги им носить и подружкам своим скажи чтоб не ходили, — улыбнулась Анна, — посмотришь как он станет с тобой разговаривать. Проклянёт и от церкви отлучит.

- Как можно, дочка, — мать опять перекрестилась. — Я всю жизнь верую. Меня мать так научила.

- Ладно, мама, — согласилась Анна. — Веруй. Только меня туда не тяни. Я им не верю и моих денег они не получат. И не будем больше об этом, а то поссоримся.

Она встала и нежно обняла свою старенькую маму. Обе плакали.

- Ты, мамочка одна у меня осталась, — всхлипывала Анна.

- Я так за тебя переживаю доченька, — плакала мама. — Ты поплачь, поплачь. Тебе легче станет. Это слёзы очищения. С ними гнев из души выходит. Поплачь доченька, — говорила она и гладила её по спине.