Лекарство от жизни

Для этого нужно было всего два «пустячка» – уговорить Терентьева помочь бывшим товарищам да убедить Орлова в необходимости этой помощи. Потому что без генерала выполнить задуманное не получится. Гуров приготовился к бою.

Сражение началось быстрее, чем предполагал полковник. Едва он подошел к двери своего кабинета, как понял, что там кто-то есть. Ни на кого, кроме Крячко, это вторжение Гуров повесить не мог, но на этот раз ошибся. В кабинете старшего оперуполномоченного восседал на жестком стуле господин Горшков. Собственной персоной.

Гуров успел скрыть свое удивление. Он изобразил на лице гаденькую подхалимскую улыбку. Вот бы порадовалась Мария, увидев, что ее уроки актерского мастерства не проходят даром. У прямолинейного Гурова прямо талант лицедейства какой-то проснулся.

– Анатолий Алексеевич! – радостно завопил полковник, расставив в стороны руки, словно пытаясь обнять нежданного гостя. – Рад вас видеть. Как супруга, как собака?

– Спасибо, хорошо, – удивленный такой реакцией, Горшков не нашел что еще сказать. – Только у меня собаки нет.

– Ах, досада какая! Как же я так? На ровном месте и мордой об асфальт, – голосом, полным сострадания, вещал Гуров. Он совершенно не обратил внимания на растерянность следователя. – А вы заведите. Помогает, знаете ли.

Уточнять, от чего помогает присутствие собаки, Гуров не стал. Он стремительно прошел через кабинет к своему столу и взял трубку телефона.

– Верочка, у меня тут гость дорогой сидит. Ты уж, пожалуйста, организуй нам кофе, – проговорил в трубку полковник и обернулся к Горшкову. – И не возражайте, господин следователь. У нас, даже если гость самовольно в кабинет вламывается, кофе ему все равно предлагают. Традиция, знаете ли...

Только теперь Горшков начал понимать, что полковник попросту издевается над ним. От этой мысли он едва не поперхнулся, но быстро взял себя в руки.

– Я здесь нахожусь с разрешения генерал-лейтенанта Орлова, – проговорил он ледяным тоном. – После его распоряжения дежурный открыл мне дверь. К тому же вы, господин полковник, опоздали на работу.

– А у меня, товарищ следователь, ненормированный рабочий день, – Гуров сделал ударение на слове «товарищ», зная, как такое обращение неприятно следователю. – Так с чем вы пришли, Анатолий Алексеевич?

Горшков несколько секунд не сводил глаз с Гурова, словно пытаясь определить, что еще преподнесет ему общение со строптивым полковником. Гуров этот взгляд выдержал. Даже более того, преуспел. Горшков отвел глаза в сторону.

– Лев Иванович, вам, должно быть, известно, что следствие по делу Артемова закрыто? – задал риторический вопрос следователь. Ответа он не дождался, поэтому продолжил: – У меня имеется информация о том, что вы продолжаете расследование. Это является должностным преступлением и называется: злоупотребление служебным положением в личных целях.

Горшков сделал паузу, ожидая от Гурова каких-то реплик или пояснений. Если бы он знал полковника получше, то не стал бы на это рассчитывать. Последующие слова следователя лишь подтвердили этот факт.

– Вы не хуже меня знаете, чем вам это может грозить. Самое меньшее – выговором с занесением в личное дело, – проговорил следователь, недовольный реакцией Гурова. – Если вы имеете какие-либо конкретные факты для продолжения расследования, то должны доложить их мне как старшему группы. Если же у вас ничего не имеется, то я буду вынужден доложить руководству о вашем своеволии.

«А, вот это что-то новенькое. Первый раз слышу, чтобы прокуратура среди оперативников осведомителей имела. Бардак!» – подумал Гуров, но вслух сказал другое:

– Анатолий Алексеевич, вас дезинформировали. Никаким делом Артемова я не занимаюсь. Можете присылать официальный запрос, если это вам нужно...

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошла Верочка. Она улыбнулась Гурову, поставила поднос с двумя чашечками кофе на стол и сказала:

– Извините, Лев Иванович, вас срочно требует к себе Петр Николаевич.

Девушка незаметно для Горшкова подмигнула полковнику и вышла. У них с Гуровым давно существовал договор о взаимопомощи. Вся суть этого неофициального документа сводилась к тому, что по условному сигналу Верочка помогала полковнику сбегать от нежелательных посетителей. Утренний звонок Гурова и был таким сигналом. Этакий «SOS» в милицейском варианте.

– Прошу меня простить, товарищ следователь, – Гуров вновь нарочно подчеркнул свое обращение к Горшкову, чем вызвал его недовольную гримасу. – Начальство требует. Придется вам кофе без меня попить.

– Спасибо, у меня дела, – холодно отклонил предложение Горшков. – Вы все же, Лев Иванович, примите к сведению мои слова...

– Приму-приму, – перебил его Гуров и распахнул дверь. – Ну, раз торопитесь, то не смею вас задерживать. Извините, я тоже не на посиделках. Поэтому до выхода вас провожать не буду. Дорогу найдете.

Гуров закрыл за собой кабинет и пошел в приемную Орлова. Он все равно собирался посетить генерала, поэтому не сильно приврал, послав сигнал о помощи Верочке. В приемной была тишина. Верочка вопросительно улыбнулась входящему Гурову. Он остановился у ее стола.