Лекарство от жизни

Гурову было важно понять, как можно было заставить Гришина пойти на преступление. И чем ему можно было пригрозить, чтобы заставить покончить жизнь самоубийством. Конечно, теперь появились новые факты, и можно было бы предположить, что Гришин пошел на убийство ради Сысоевой. Вот только в это Гуров совершенно не верил.

Как бы то ни было, но вреда визит в депо не причинит. Даже если и здесь ничего нового узнать не удастся. Поговорить с председателем профсоюзного комитета все равно придется. Без этого материала следствие не будет полным.

Председателем оказалась дородная женщина лет тридцати восьми. На ее круглом рязанском лице не было и тени того высокомерия, что было непременным атрибутом деятелей такого рода в Советском Союзе.

Председатель встретила Гурова такой радушной улыбкой, словно он был ее ближайшим родственником, приехавшим на недельку погостить. Гуров этому удивился, но понял, что именно такой и должна была быть женщина, решившая устроить сбор денег на лечение Гришина. Представилась она ему как Захарова Ирина Матвеевна.

– А, вы по поводу Гришина, – грустно проговорила Захарова после того, как Гуров объяснил цель своего визита. – Хороший был мужик. Не знаю, что это на него нашло! Он и мухи-то обидеть не мог.

– Ирина Матвеевна, скажите, кому пришло в голову отправить его в клинику? – притворившись неосведомленным, спросил полковник.

– Я же говорила вашему человеку – мне! – несколько удивленно ответила Захарова. – Хотя он ничего не записывал. Мог и забыть. Жалко мне Гришина было. Руки у него золотые, а он, кроме пьянки, и думать ни о чем не хотел. Хватились мы поздно! Так и сгубила его проклятая водка. Раньше его лечить надо было.

– Я вот поражаюсь, – в тон ей проговорил Гуров. – У нас народ сейчас такой черствый стал. Человек на улице упадет, и то к нему никто не подойдет, чтобы узнать, что случилось! Как же вам удалось деньги на лечение собрать? Или у вас здесь коллектив пожилой?

Полковник спросил только с одной целью – ему нужна была максимальная откровенность. Ни на что другое он не рассчитывал. Но то, что он услышал, превзошло все ожидания.

– Ой, да бросьте вы! – явно смутившись, улыбнулась Захарова. – Такие же у нас люди, как и везде. Есть и черствые, есть и отзывчивые. Кто деньги с радостью давал, кто жаловался, что самим не хватает, но все равно давал. А кое-кого припугнуть пришлось. Ой, сколько уговаривать пришлось! Жаль только, что все напрасно. Скажу честно, – Ирина Матвеевна наклонилась через стол к Гурову, – сами мы денег все равно бы не собрали! Я уж изнервничалась вся. Даже к начальству бегала, чтобы выделили из бюджета хоть сколько, да все без толку. Хорошо, что бизнесмен один помог. Пришел сам и денег дал.

– Это как так? – Гуров постарался сдержать свое любопытство. Он едва не сделал стойку, как гончая на охоте. – Гришин вроде не красна девица, чтобы бизнесмены приходили и ему деньги давали. Или он это?..

Гуров многозначительно посмотрел на Захарову. Та смутилась еще больше. Ее и без того розовое лицо стало просто пунцовым. Она захихикала:

– Да нет. Что вы! Мужик как мужик был. А бизнесмен-то – его сосед по дому. Он сказал, что Гришин не раз соседям кое-что ремонтировал. А ему жалко мужика стало. Вот он денег и дал.

– Да, есть же люди! – изумился Гуров. – Жаль только, что неизвестно, кто он такой. А то о нем статью бы в газету написать можно было.

– Нет, статью не надо. Он просил, чтобы о нем никто не знал. Даже фамилию свою говорить не хотел! – довольная, что милиционер одобряет ее поступки, проговорила Захарова. – Но я же не могу взять деньги неизвестно у кого! Мне же за них перед начальством отчитываться. Вот я и выписала ему приходный ордер по всем правилам. Он мне и документы показывал. Фамилию вам я его скажу, только обещайте, Лев Иванович, что дальше вас она не пойдет. Не хочется человека подводить! Гаврилов! – сделав паузу, многозначительно произнесла Захарова. Ее слова звучали так, словно должны были что-то говорить Гурову. Если бы она могла догадаться, как много они значат!

Полковник проговорил с Захаровой еще минут пятнадцать, стараясь сдержать нетерпение. Гуров не хотел, чтобы женщина считала, что совершила ошибку, «предав душевного бизнесмена».

В свою очередь, полковник был уверен, что Захарова никому не скажет, что открыла ему инкогнито бизнесмена. Лев Иванович боялся, что если кому-то станет известна та информация, что он получил в депо, то у Захаровой могут быть неприятности. Гуров вышел на тропу войны.

После утреннего разговора с Горшковым у Крячко сложилось о нем впечатление диаметрально противоположное рассказам Гурова. Горшков оказался совершенно иным.

– Господин полковник, – начал разговор следователь, едва Крячко переступил порог его кабинета, – я прекрасно осведомлен о причинах отстранения Льва Ивановича от следствия. Сразу выскажу вам свое мнение, чтобы этот инцидент не мешал нашей дальнейшей работе: я возмущен!