Лекарство против морщин

Именно поэтому, Вильям Ткачук, внук единственного украинца, дослужившегося до звания штурмбаннфюрера СС – вместо почти гарантированной ему благодаря связям отца кафедры в Стенфорде и звания пожизненного профессора к сорока пяти – пошел работать в ЦРУ, а не в университет. В отличие от деда – он был достаточно образован, чтобы понимать – войной ничего не решишь, и Россию не победить в открытом бою. В отличие от отца – он был в достаточной степени украинцем, чтобы променять научную работу на карьеру рыцаря плаща и кинжала, чтобы внести личный вклад в борьбу западной цивилизации против России. Его отец настолько стеснялся того что он украинец – что даже фамилию взял по жене, этнической англичанке. Он же настолько был украинцем, что взял фамилию не отца, а деда, чтобы подчеркнуть, что он украинец. Он боролся с Россией, он активно участвовал в делах диаспоры, он отправлял деньги на нужды АТО и покупал списанное военное снаряжение для украинской армии на Донбассе. Он даже взял женой этническую украинку из диаспоры – чтобы не разбавлять кровь. И если в его родном доме говорили только по-английски, то он с женой – с детства учили детей украинскому. И тому, что Россия – враг.

Вильям Ткачук ушел из ЦРУ в пятнадцатом – когда понял, что ЦРУ не более чем бюрократическая организация, с продвинутыми функциями. Часть сотрудников просто ждет пенсии, часть ворует, часть делает вид что работает, часть только поступив уже присматривает места в частных охранных агентствах и корпоративных службах, им плевать на то что их страна терпит геополитическое поражение, что весь западный мир терпит геополитическое поражение. Все о чем они думают – куда пойти работать после увольнения и сколько удастся накопить за счет не совсем чистых дел.

Коротко звякнул телефон – внутренний

– Вильям, у вас есть минутка?

– Да, сэр.

– Тогда зайдите ко мне.

***

Здание было построено по старому проекту – несмотря на огромные вложенные деньги, оно уже было устаревшим. Вместо open-space – старая кабинетная система. Но иногда это как нельзя кстати.

Если нужно сохранить тайну.

Руководитель рабочей группы поднял переплетенный документ, в котором Ткачук узнал собственный меморандум.

– Вильям, это только ваше мнение или чье-то еще?

– Сэр, это мое мнение.

– И я вижу это первым?

– Да, сэр.

Руководитель рабочей группы толкнул переплетенный том обратно по столу

– Вильям – со вздохом сказал он – я тоже не люблю Россию и Путина. Но в нашей работе есть определенные рамки. То, что вы предлагаете, это… безрассудно. Безответственно. Всему есть предел. И не моральный в данном случае. Вы хоть на минуту задумываетесь о рисках реализации вашего предложения?

– Сэр, позвольте?

…

– Сэр, реальность такова, что сегодня мы имеем дело с новой Холодной войной, но структурированной несколько иначе. Теперь против нас объединенные силы всего мира, у них разные стратегические интересы, но они объединились на неприятии американского и в целом – западного лидерства. У российского военного, китайского бизнесмена, нигерийского испольщика нет ничего общего кроме этого – они не желают, чтобы Америка продолжала управлять миром. Они не согласовывают свои действия, но каждый, принимая повседневные решения, имеет в виду именно это. Против нас не менее шести миллиардов человек, сэр.

– Довольно мрачно, Вильям.

– Да, но это так, сэр. Против нас сейчас играет многоступенчатая конструкция, но ключевых звена два – Россия и Китай. Сегодня ситуация такова – Россия, возможно сама того не желая, отвлекла на себя огонь всего мира, в то время как Китай пользуется выигранным временем, заканчивая модернизацию и становясь независимым от западных потребительских рынков. Одновременно с этим Россия огромная дыра в окружении Китая, через нее он может получать любые ресурсы и в любом количестве, через нее он отправляет товары – это его стратегический тыл. Китай потому и не идет ни на какие компромиссы, потому что у него есть этот стратегический тыл. Если мы разрушим Россию – мы победим Китай, не вступая в бой – но если это не удастся сделать в ближайшие десять – пятнадцать лет – то потом мы не справимся с Китаем в любом случае. Время уходит.

– Вильям. Нельзя сказать, что я с вами не согласен – я не согласен с мерами, которые вы предлагаете. Ваххабизм это не оружие – это огонь. Контролировать его невозможно. Риски в любом варианте развития ситуации – запредельные. Если заразить Россию ваххабизмом, если русские начнут принимать радикальный ислам – рано или поздно кто-то из них окажется у пульта управления ядерным оружием. И это еще полбеды. Настоящая беда случится, если лидером России станет мусульманин – и восемь с половиной тысяч ядерных зарядов окажутся в его руках. В этой войне не будет победителей. Не останется никого.