Лекарство против СПИДа

«Какого черта она здесь делает? А где?? же Анастасия?»

В этот момент в прихожую вышли Галина и Анастасия. Увидев обеих, Денис побледнел и выронил букет.

Глава 8

— Ну и что все это значит? Каким образом ты умудрилась стать шлюхой? — как он ни старался, в голосе его невольно проскользнули нотки трагического надрыва. Лариса уловила их и недовольно поморщилась.

— Оставь этот мелодраматический тон. Ну стала и стала…

Первые мгновения тяжелого оцепенения уже прошли, и теперь они сидели друг напротив друга. Она рассеянно курила, а он внимательно всматривался в ее все еще красивое, хотя и несколько поблекшее лицо, пытаясь сквозь наигранный цинизм уловить знакомое, привычное выражение. Лариса изменилась намного меньше его и была все так же стройна и эффектна. Светлые колготки, светло-серая юбка, белый свитер — и эти чудесные черные волосы, все так же небрежно распущенные по плечам. Только глаза смотрели слишком оценивающе, да еще это усталое выражение лица — возможно, следствие густого слоя косметики.

— Ну, насмотрелся? — утомившись от его пристального взгляда, спросила она. — Расскажи лучше, как живешь…

— Нет, это ты расскажи, как становятся девушкой по вызову. Давно ты этим занимаешься? Шампанское будешь?

Она кивнула.

— Буду. А занимаюсь я «этим» не так давно… с девяносто второго года. Тебе хочется знать все подробности?

— Да, конечно, — он наполнил бокал и протянул ей. — Рассказывай. Неужели нельзя было заняться чем-то другим?

— А что я умела? Ты знаешь, что мой папа готовил меня для партийной работы. Помнишь еще, где я училась?

— Да, помню.

В свое время Лариса училась в Высшей комсомольской школе, куда её устроил отец — заместитель заведующего одним из отделов ЦК КПСС. Тогда это льстило Юрию — еврей и в любовницах дочь высокопоставленного партийного чиновника!

— Ну так вот, после окончания я пошла работать в райком комсомола, сначала инструктором, потом доросла аж до второго секретаря. Еще немного и папа, пристроил бы меня в МГК…

— Прости, но я уже забыл, что это такое. — Московский городской комитет партии, — спокойно пояснила Лариса. — Но был уже девяносто первый год…

— Понимаю.

— Чего ж тут не понять… После августовского путча все было кончено. Точнее говоря, кончено для тех, слишком упертых коммунистов, как мой отец, которые просто не могли поверить, что когда-нибудь их власти придет конец. А те партийные боссы, которые были не слишком зациклены на идеологии и хоть немного соображали, уже давно позаботились о тылах.

— Извини, — поморщился Юрик, — но опять не врубаюсь. Тылы — это что, возможность бежать из страны?

— Нет, — криво усмехнулась она, — для того, чтобы по-прежнему править этой страной, но уже не под красными, а под бело-сине-красными флагами. Короче говоря, когда со всех сторон кричали о крахе коммунизма и суде над КПСС, мой папа слишком поверил в это и посчитал, что жизнь кончена. Однажды, после ужина, он вдруг вышел на балкон, перелез через перила и полетел вниз. Тогда было несколько таких самоубийств, и, возможно, ты об этом слышал. Когда мать выбежала на улицу и увидела то, что от него осталось после падения с пятнадцатого этажа, ее разбил паралич. После этого она прожила недолго — несколько месяцев.

— И ты осталась одна и пошла…

— Нет, я осталась не одна, — делая вид, что не замечает его едкого тона, продолжала Лариса. — В то время у меня был богатый любовник. Красивый парень, моложе меня на пять лет. До этого мы с ним вместе работали в райкоме, а потом его дядя, какая-то шишка из КГБ, организовал для него коммерческую фирму.

Она сделала паузу и прикурила новую сигарету. Не зная, о чем спросить, Юрий задал банальный вопрос:

— И ты его любила?

— Да, очень. Но у него уже была молоденькая жена и ребенок. Какое-то время все шло нормально, он даже помог мне с похоронами матери, помогал и в дальнейшем… Ты думаешь так просто стать шлюхой, боров плешивый! — внезапно взорвалась она и с ненавистью взглянула нал растерявшегося Юрия. — А ты знаешь, как тяжело переступать через свою гордость и ложиться в постель с тем, кого бы раньше и близко к себе не подпустила!

— Подожди, подожди, — пробормотал он, — уж начала, так рассказывай все по порядку. Это он и заставил тебя заняться этим?

— Не заставил, но… — сбавив тон, сказала она. — Все было сложнее, чем ты думаешь. Я надоела ему своей ревностью, и он решил от меня избавиться.

— И что?