Лёха

Лёха промолчал. Ему было не по себе, неприятно удивили спокойные Жанаев и Семёнов, только бегло глянувшие на покойников и тут же все внимание обратившие на лошадиную полудохлятину. В то же время Лёха чувствовал, что эмоции эти какие-то тупые. Умом он не мог представить – а что делать-то надо? Столько трупов за короткое время он видел только в игре «Метро». Но в игре то были виртуальные, хоть и старательно прорисованные картинки, а тут – живые люди. Тот же Петров. Живой, потный, радующийся тому, что скоро притащит танкистам топливо – и красно – голубые брызги, выметнувшие из его спины… И все, нет токаря Петрова. И не будет. И не похоронили. Так и остался валяться в лесу. Как десятки добитых пленных – по обочинам и в кюветах. Как десятки убитых гражданских. Лёха не знал, как определить то, что с ним происходило. Словно он покрывался скорлупой, черепаховым панцирем, только прозрачным. Отсюда – из реального мира смешным казались адреналиновые виртуальные битвы. Почему-то вспомнилось, что в том же «Метро» главный герой то и дело снимал с гнилых трупов противогазы и натягивал себе на морду – и вместо того, чтобы брезгливо передернуть плечами, потомок грустно усмехнулся. Хорошо разбирались создатели игры в том, что такое подгнившие мертвецы. Сюда бы их, для знакомства. Потом почему-то вспомнил комикс про ходячих мертвецов – зомби, так там и того более, персонажи обмазались содержимым вспоротого брюха у гнилого мертвеца, чтоб казаться для зомби своими. Но пошел дождь – и моментально смыл. Фантазеры, мля, идеалисты. Тут вон мылись, мылись – а запашок после закопанных танкистов так и остался. Менеджера замутило. Потом он представил себе, как умирал от жажды тот раненый, что лежал посередине, между уже померших товарищей и затошнило сильнее. А его компаньоны шли себе впереди, сопровождая ковыляющую коняшку и ухом не вели. Привыкли что ли? Или просто грубые натуры? В том времени, из которого в этот ад кромешный Лёха и попал, объяснение было бы простым – дескать, это не люди, а быдло, грубое, бесчувственное, не креативное, лишенное по своей примитивности истинно человеческих эмоций и не способное сопереживать ближним. Тут же это объяснение было не годным, фальшивым и натужным. Тогда почему? Рационализм жителей сельских районов? Практичность?

– И никто не узнает, где могилка моя – потерянно бурчал Середа. Даже странно – когда их гнали в колонне пленных, во время побега – молодцом держался парень. И когда мчали азартно в чужих карнавальных нарядах – тоже орлом глядел, как немца-то именинного лихо облапошил! А тут что-то скис, вид потерянный какой-то. Сам Лёха тоже себя чувствовал не лучшим образом. Пытался разобраться в себе – и не получалось. Чем-то именно эти погибшие подействовали на нервы. Непонятно почему – но вот именно эти. Даже не гражданские.

Лошаденция действительно привела к воде – небольшому прозрачному ручейку, который, продираясь по лесу, намыл из-за всякого лесного хлама разного размера бочажки. Животина стала пить воду аж со стоном, аж вздрагивала всем телом.

– Что дальше делать будем? – спросил Лёха Семёнова, аккуратно умывавшегося из того же бочажка. Тот не спеша закончил умывание, попил водички, потом ответил:

– В ближайшей деревне махну лошадь на харчи. Много за нее не дадут, заморенная. Да битая впридачу, но это дело поправимое, а нам и харчей не пуды нужны. Бензина, конечно, не раздобудем, ну да не бары мы, пешочком оно и спокойнее.

– А если немцы в деревне?

– Ты же сам видел, не во всех они деревнях сидят. Выберем ту, что поспокойнее. А если не захотят меняться – пойдет кобылка с нами, она немного в себя придет – в ходу и тебе не уступит. А уступит… Ну тогда мы ее на мясо. Конина съедобна, нам надолго хватит, было б где нажарить.

– Тех, что на телеге – так и оставим? – не удержался Лёха.

– А что ты предлагаешь?

Менеджер хотел было ответить, но удержался. Землю рыть у него получалось плохо, когда послали его с лопатой углубить воронку, копать в итоге все равно пришлось буряту да дояру. И у них это ладилось как-то легко и с виду – запросто. Потому выходило, что предложив похоронить почему-то именно этих ребят, ни с того, ни с сего выбрав их из сотен таких же, Лёха просто взвалит работу на тех, кто копать может – Середа с дыркой в ладони тоже в это дело не годился, вот и получалось, что проявив благородство, менеджер просто заставит работать бурята с дояром.

– Ты, парень, нынче на войне. А на войне убивают. Тысячами. И главная задача тут – убивать. До смерти. Не убьешь ты – убьют тебя. И это – главная работа. Так понятно? – глядя ему прямо в глаза, с расстановкой спросил колхозник.

– Понимаю – понуро ответил потомок.

– А раз понимаешь, держи хвост пистолетом! Троих закопать – это час работы, даже если мелко рыть. Мы за час пару верст отмахаем. Вот и смекай, что нам полезнее.

Менеджер глубоко и печально вздохнул.

– Городские – с легким оттенком сильного превосходства сказал буряту колхозник.

Тот молча кивнул, копаясь в одной из многочисленных немецких торб.