Лёха

У состава здорово прибавилось факелов и горели эти факелы весьма ярко, давая неплохое освещение. Блики огня придавали поверженному паровозу и груде непонятного железа, вывалившейся из расквашенного вагона, странный средневековый вид. Или киберпанковский. Из убитого паровоза еще валил пар, но уже не так свистяще и угрожающе, видно было, что все, отбегался, болезный. Несколько партизан из второго взвода что-то делали у цистерны, стоявшей в хвосте состава, кто-то гремел железом в россыпях у развороченного остова, другие корячились, пытаясь открыть пару вагонов, оказавшихся ближе всего к штабникам. Судя по пыхтению и матерщине — открыть не получалось. Особенно сложно было это сделать с тем вагоном, что словно на дыбы взвился и так застыл, чернея буферами в темнеющем небе.

Комиссар находился, как и должно — рядом с командиром, который ругался довольно злобно. У стоявшего тут же комвзвода — 2 вид был виноватый, но придраться ему было не к чему, ругань была вроде как безадресной. Хотя, все же было похоже на известную ситуацию «я тебя, дочка, ругаю, а ты, невестка, слушай!»

— Ото ж зараза, хвороба бродяча, шоб им вспухло с их ухлем дурацким! — уловил содержащую внятный посыл фразу менеджер.

— По вашему приказанию прибыл, товарищ комиссар — заявил Лёха, подойдя поближе.

— Добре! Запоминайте, что видите, надо будет завтра в «Боевом листке» отразить максимально точно! Нашим отрядом уничтожен вражеский товарный эшелон в составе паровоза, семи вагонов и железнодорожной цистерны. Гитлеровцы, числом девять человек, перебиты в перестрелке…

— И паровоз не уничтожен еще, и вахоны целы и цистерна, будь она неладна! Фрицы тоже — не военщина, а железнодорожники, хоть и с оружием. И не все с оружием!

— встрял крайне недовольный пышноусый.

И, наконец, напустился на виноватого комвзвода:

— И чехо стоишь? На паровозе должен быть инструмент, лом, к примеру. Видишь же, что не откроют так. Командуй иди, да чтоб твои не ухробились опять!

— У нас потери, товарищ командир? — не удержался любопытный потомок.

— Типун тебе на язык! — огрызнулся пышноусый.

— Боец додумался смотреть, что в цистерне, сунув туда в люк факел. И башку — сказал убитым голосом комиссар.

Лёха тут же вспомнил несколько видеороликов с бензовозами и бензобаками, где такие же умные умники светили зажигалками в люки и горловины. Но тут, однако, суровых последствий видно не было — цистерна стояла целая, и на двадцать метров пожарище не полыхало.

— И — что?

— Опалило ему харю. Воняет, как порося паленая. На его счастье там мазут оказался — вон факелов наделали. Повезло. Или не повезло. Эту цистерну и не подпалишь толком. Четыре вахона без крыш — с ухлем. Тоже не пришей, ни пристехни. В переднем — всякая железнодорожная тряхомуть — стрелки, фонари, паровозные детали и всяко разно. Если в оставшихся двух та же дрянь — то зря ноги били. Могли разведчиками и подрывниками все провернуть — печально заявил командир. У него даже усы обвисли от такой непрухи.

— Сейчас подготовим вагоны к поджогу. Думаю, что уголь раскочегарим, тогда от огня и насыпные вагоны поведет и рельсы, да и шпалы прогорят — доложил подошедший комвзвод-1.

Комиссар насмешливо фыркнул.

— Это не так просто, товарищ комиссар. Уголь возят мокрым, чтоб не самовозгорался. И этот пролит грамотно. Сейчас ссыпаем на насыпь и мазутом поливаем, жаль ведер два всего — хмуро глянул партизан на комиссара.

— Совсем пустой состав — горестно сказал пышноусый.

— Ну, не совсем так. В запчастях из первого тисочки нашли очень хорошие, в будке паровоза опять же кое-какой инструментарий надыбали. Жалко керосинки побились, пригодились бы.

— Паровоз надо из строя вообще вывести — напомнил командир.

— Сделаем. Ломать — не строить, а машинка знакомая, наш ведь Э-1112. Даже жалко, я такой водил.

— Самому жаль. Потом же самим ремонтировать, когда наши фрица попрут обратно. Но сейчас — чтоб не ездил под немцем.

— Сделаем! Эти криворукие все никак вагон открыть не могут? — усмехнулся комвзвод — 1.

— Как видишь. Но они раскурочить як слид вахоны не вспопашатся. Так что давай своих напряхай. Ездить это больше не должно.

— Есть! — махнул лапищей перед своим носом партизан, вроде как козырнув.

Тут толпившиеся рядом люди что-то радостно завопили и дверь вагона со скрежетом и нехотя отползла вбок. В вагон полезли сразу несколько человек. Застучали там чем-то. Остальные поползли опасливо к дверям последнего вагона, самую малость не вставшему на попа.

Тут же двое или трое горохом ссыпались вниз, пошмякавшись оземь весьма неловко, но шумно. Грохотнула скользнувшая по направляющим дверь вагона — под тяжестью своего веса, как только сорвали пломбы и отбили засов, чудом не покалечив никого.

Командир только вздохнул глубоко.

— Прямо хоть лестницу тут сколачивай — буркнул он.

Потиравшие ушибленные места партизаны восприняли это за упрек и постарались с глаз долой испариться.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил пышноусый у тех, кто опасливо светил в вагоны своими факелами.