Лёха

— А вот тут — как обстреляем. Нам их даже не убивать надо, нам их надо перекалечить. Убитому все равно, он может и полежать, пока товарищи по лесу бегают. Ему торопиться уже некуда. А вот с ранеными — все совсем наоборот. Их быстро надо в госпиталь доставить, там время не то, что деньги, а вообще жизнь. Смекаешь? Нам наш фельдшер так и говорил — раненого в живот надо на стол принести, чтоб ему там кишки промыли и зашили — не позднее шести часов, а лучше и пораньше. Дотащили — будет скорее всего живым, не дотащили — помрет. Чуешь? А на каждого раненого по лесу тащить — четверо носильщиков надо. Один ранен — пятеро вон из строя. А малыми силами, да после такой затрещины — поопасаются они дальше лезть, разве что сгоряча сразу кинутся, потому нам после засады надо будет ноги уносить, как на стадионе, гнаться долго не будут, охолонут быстро, что если нарвутся еще на одну засадку, так тащить из лесу будет некому. И некого.

Менеджер Лёха

— Все обломилось в доме Смешанских — крутилось в голове у Лёхи, пока взвинченный красноармеец спешно выкладывал ему диспозицию будущего боя. По оживленной мимике, по резким жестам понятно было — боец для себя все решил и уже готов к выходу на ринг. Вот сейчас ему поднять канат — и скользнет в драку. И что удивляло — вроде мухоротенький колхозник, а уже все просчитал, прикинул и план действий составил. Ну, прям товарищ Сухов, только помоложе, да без нагана. Тут Лёха пошмыгал носом, потому как получалось, что он тут либо Саид, либо Петруха. Быть Саидом как-то не выходило, а Петрухой — не хотелось.

Вот как-то в кино все просто было. Раз — и смело в бой. И без всяких сомнений. А тут аж в животе закрутило, да впридачу еще и в своих чувствах разобраться было трудно.

С одной стороны нож острый был лезть под пули хватких ребяток, которые в лесу как дома. Честно себе признаваясь, Лёха понимал, что те стычки, в которых он принял самое деятельное участие были в общем потасовками, а не боями. И оба убитых им немца, если уж так, для самого себя, положа руку на сердце, говорить — были тыловыми обсосами. Нет, разумеется они были важными для Рейха фигурами, благо повязки нарукавные у них были как у Штирлица и папаши Мюллера, но они не были солдатами. Обученными, натасканными, привычными воевать и убивать. Сколоченными в команду. Что такое нормальная команда — Лёха отлично знал. Своими глазами видел и разницу между сработанной командой и просто кучей народа.

С другой — никак просто удрать Лёха не мог. Вот раньше — да запросто бы, задал бы чесу подальше от опасности и потом даже не тени сомнения бы в правильности поступка не появилось бы. Теперь — нет, не получалось как-то. Хотя что ему до этих баб и детей, совершенно чужих, до танкиста этого ругательного, с нелепым ранением в задницу. Ни разу не родные и не знакомые. Чужие во всем — и даже с не всегда понятным языком. Но — не мог он удрать, словно какая-то невидимая цепочка мешала.

И совсем было досадно, что не получалось, чтоб как в кино — без грамма волнения, по-суперменски с красивыми пижонскими фразами и отточенными движениями.

— Ты почему решил, что немцы сборные? — с надеждой спросил он Семенова.

— Ну, мне так кажется. Опять же собака у них одна. Я помню к нам охотники когда приезжали, так у них собак куда больше было, а всего-то на уток охотились да на всякую мелкую птицу. А мы — не утки, должны бы уж уважить. Видать, собрали, что было — невесело усмехнулся Семенов.

— Тогда — хорошо — такой же улыбкой ответил менеджер.

— Почему?

— С командой сложнее бы вышло.

— Ну, посмотрим. Пошли, и старайся не шуметь. У них собачонка все время гавкает, так что лучше б чтоб мы их слышали. А они нас — нет.

Бежать прищлось быстро и долго, да еще Семенов несколько раз оборачивался и делал злую рожу, показывая, что топать надо тише, не у себя дома. Ориентировку Лёха потерял очень быстро и теперь уже все силы уходили просто чтобы не отстать от заведенного красноармейца. В глазах уже позеленело и дыхание сбилось напрочь, когда, наконец, боец остановился, причем так резко, что менеджер по инерции впилился в потную спину напарника.

— Что? — хриплым шепотом спросил Лёха.

— Походи пока тут, только не трещи ветками. Собачку слышишь?

— Ох… Неа — честно признался запыхавшийся Лёха, старательно послушавший, что творится вокруг, но кроме стука своего сердца и шума в ушах ничего не услышавший.

— Вот и я не слышу. Похоже, что немцы на обед устроились — сказал Семенов.

— Обед? — переспросил Лёха.

— А то! У немцев с этим строго — война войной, а обед по расписанию. Еще когда взводный на это внимание обратил. И девчонка — помнишь — говорила?

Потомок автоматически кивнул. После этого лесного кросса он не очень-то хорошо соображал.

— Значит полчаса у нас есть. Ты в себя пришел? — заботливо и внимательно оглядел напарника красноармеец.

— Почти. Сейчас в порядке буду — пробурчал пересохшими губами Лёха. Ему и впрямь стало уже полегче.

— Физ, понимаешь, подготовка у тебя хромает — критично заметил боец.