Лёха

Марш — он мозги от мыслей чистит, втягиваешься, идешь как механизм. День прошли спокойно, места были глуховаты, немцев и не слышно было, правда, на нескольких дорогах, что перескакивали с опаской, видны были свежие следы шин. Переночевали спокойно, плотно перед этим поужинав и пообедав заодно уж свежими харчами, что деревенские с собой надавали довольно щедро: курица вареная, яйца вкрутую, лук, чеснок, хлеб свежий, огурцы. И на следующий день шли ходко, пока не услышали далекую пальбу. Теперь Семенов пошел уже осторожно, периодически останавливаясь и давая знак остальным, чтобы дали послушать, что вокруг творится. И ведь сработало — услышал негромкий звяк сбоку. Сначала подумал обойти стороной, но тут Петров подкрался поближе и прошептал:

— Кто-то гаечным ключом что — то делает. Зуб даю! Наверное, наши.

Семенов поморщился. Во-первых, это Петров считал, что он подкрался, на самом — то деле треску от него было как от трактора. Во-вторых, с гаечным ключом вполне так же могли работать и немцы. Правда, пока они там бренчат и лязгают, можно легко подобраться поближе и посмотреть. Кивнув Петрову и приказав не лезть, пока он не разберется что к чему, Семенов сторожко двинул на звук, присматриваясь и прислушиваясь еще старательнее. Те, кто чинит технику — если не совсем уж дурные — должны охрану поставить. И не факт, что просто часового, вполне могут и секрет выдвинуть. И нарываться на секрет никак не охота.

Действительность оказалась куда проще. Тихо прокравшись и аккуратно высунувшись из кустов, так чтобы самому видеть, но быть скрытым листвой, Семенов оглядел небольшую полянку. На ней стоял маленький плавающий разведтанк, а на нем как раз и бренчали чем-то железным двое. Точнее даже не на нем, а в нем, в танковом брюхе.

— С мотором у них что-то не в порядке — догадался Семенов. Танк явно был наш, двое, судя по форме и по характерной для делающих тяжелую грязную работу речи — тоже. Форма, правда, была не совсем правильная — на одном был синий грязный комбез, второй щеголял когда-то белой майкой и галифе. Оба без головных уборов, зато перемазаны в машинном масле от души, даже физиономии. Работа отнимала все внимание ремонтников, потому Семенов пригляделся как следует. Немного удивился, заметив щегольской серый танкистский костюм, аккуратно висящий — на вешалке, зацепленной за ветку дерева. Когда ветерок пошевелил и повернул одежду, удивился еще больше — под кителем была белая рубашка и даже галстук виден. Полный парад. Значит танкистский командир. Уже хорошо. Потом заметил кусок брезента — тоже в пятнах, оттого и не увидел его сразу, который висел так, что видно служил шалашом для этих двоих. Тряпки на полянке. Мятое ведро. Ну, это понятно, где техника ремонтируется — там всегда сразу срач возникает. На МТС тоже такое было. И трактористы тоже чумазые ходили. Что же — раз это свои — можно выходить. Только аккуратно — а то и стрельнут сгоряча. Что б такое сказать, чтобы не погорячились? Вроде как «Бог в помощь» не годится, тем более, если один из них — красный командир. «Слава труду»? Тоже как-то не то. Вроде как насмешка тут выйдет. Наконец, Семенов решился.

— Здравия желаю, товарищи! — негромко произнес он, сложив руки раструбом у рта.

Оба перемазанных в мазуте тут же сиганули с танка, как ветром сдуло. Спрятались по ту сторону машины.

— Кто идет? — строго, но опять же негромко послышалось из-за танка. Семенов огорчился, потому как если б это было на своей территории, то рявкнуто было бы от души. А раз тишком — значит и немцы рядом. И не передовая это. Такие же значит окруженцы.

— Свои. Красноармейцы.

— Старший ко мне, остальные на месте! — хорошо поставленным командирским голосом, но опять же негромко, откликнулись из-за танка.

— Иду, не стреляйте! — и Семенов, не слишком поспешая, вышел из кустов, закинув винтовку на плечо. Двое высунулись из-за танка, что было для них несложно, благо был этот танк крошечным и низеньким. Тот, что в майке, держал наперевес танкового Дегтяря, второй — в комбезе — сжимал в руке наган. Смотрели настороженно, но видно было, что успокаиваются.

— Красноармеец Семенов — отрекомендовался Семенов.

— Младший лейтенант Логинов — представился комбинезон.

— Старший сержант Спесивцев — сказал тот, что был в майке.

Посмотрели друг на друга, потом старший сержант положил глухо брякнувший пулемет на броню, привычно поправил тыльной стороной ладони висячие унылые усы и спросил:

— Какая часть, боец?

Семенов, не чинясь, назвал дивизию, полк, батальон и роту. Танкисты переглянулись и тоже как-то приуныли. Не так, чтобы очень, но заметно. Спросил в свою очередь, откуда они. Успокоившийся уже младший лейтенант засунул наган в кобуру и пробурчал, что из разведбата той же дивизии.

— Ясненько — подумал Семенов, они уже губу раскатали, что может это на них свои вышли с внешней стороны, а тут опять же окруженцы. Ну, так и он тоже огорчился, когда понял, что нет, до своих еще топать и топать. Симметричное получилось огорчение — вспомнил Семенов ученое слово. А дивизию раскатали немцы вдрызг, одни огрызки остались по лесам.