Леха (СИ)

От него пахло хорошим парфюмом, причёска, несмотря на попорченный анфас, была идеально уложена, ворот распахнутой кожаной куртки обнажал мощную шею в белом свитере. Биоволны угрозы шли на Малыгина со всех сторон, а циркулирующие потоки венозной крови грели так, что декабрьский морозец уже не мешал. Мешал мелкий тремор рук, ватные ноги и липкий страх, пытливо ощупывающий мышечные волокна. Леха понимал, что эта компания разительно отличается от блатных, с которыми ему пришлось зацепиться при заезде в общагу. Ко всему прочему, все бандюки были физически крепкие, подготовленные и уверенные в своих силах. Что нельзя уже было сказать про Малыгина.

Забрезжила шальная мысль рубануть Ермакова ещё раз и резким спринтом метнуться в сторону темноты, а там, уже полагаясь на крепкие ноги, постараться уйти от, обременённых лишней мускулатурой и зимней одеждой, агрессоров. Но…

– Шевели конечностями, пассажир, – Грека, стоявший слева, чувствительно ткнул чем-то твердым в бок, – до машины прогуляемся.

Леха скосил глаза и увидел в руках Греки чуть потертый, слегка отливающий серо-зеленым оттенком пистолет ТТ. Самое известное личное оружие Великой Отечественной. Сотни раз виденное им в исторических альманахах, музеях и на фотографиях. Но впервые это благородное оружие защитников родины упиралось в собственные ребра. Патриотический ореол обязательного атрибута советского командира вдруг полинял, как воронение на затворной раме. Эта легенда не могла и не должна быть использована злом. А Грека с ассиметрично перекошенной рожей сейчас именно с абсолютным злом и ассоциировался.

– Хрена встал!?.. – сильнее надавил он стволом пистолета, – или тебе здесь ласты прострелить?

Ермаков шагнул вплотную и крепко взял за рукав олимпийки.

– За все отвечать надо, чемпион херов, – нехорошо ухмыльнулся он в лицо Малыгину, – а то по жизни кайфовать привыкнешь… Мы тебя можем здесь при всех сломать, а потом обоссать, но лучше пусть это нашим личным делом останется, да?

– Руки убери, – дрожь все же не прорезалась в Лехином голосе, – я сам дойти смогу.

– Ну так, пошел! – стоящий сзади длинный Ромыч увесисто хлопнул Малыгина по спине.

Окруженный спайкой четырех крупных мужчин, Леха двинулся установленным маршрутом.

Они вышли с парковки и по тротуару, молча прошагав метров пятьдесят, свернули за здание бывшего «Универбыта». До ближайших жилых домов было метров двести, а образовавшийся пустырь сформировался в стихийную парковку. Машин, правда на ней было немного, но и освещение на эту площадку проникало лишь небольшим кусочком отсвета от уличного фонаря.

Леха понял, что его ведут к двум, стоящим несколько наособицу автомобилям. К «девятке» «мокрый асфальт» Ермакова и черному форду «Скорпио».

– На, сука!

Мощный удар ногой в спину, скорее всего, от нетерпеливого Ромыча швырнул Малыгина вперед. Однако эффект воздействия получился неоднозначный. Центнер напавшего, сконцентрированный в подошве 45-го размера, совокупился с инерцией лехиного хода, придав могучее ускорение. Еле удержавшийся на ногах, Малыгин пролетел вперед и, выставив локоть, снес, шагающего перед ним, Ермакова. Уже самостоятельно продолжая движение, он перепрыгнул через растянувшегося визави и попытался, протиснувшись между автомобилями, выскочить на оперативный простор. Темнота всё же делала своё дело. Обе машины были почти вплотную припаркованы к трансформаторной будке, на которой угольным облаком лежала тень от «Универбыта». Леха через полтора прыжка уткнулся в массив неоштукатуренной стены и, глупо дернувшись вправо-влево, резко развернулся.

Ермаков уже поднялся, но его рывок придержал Грека, турникетно всунув левую руку. В другой он держал пистолет, нацелившись Малыгину в область паха.

Ромыч и безымянный, разойдясь по дальним сторонам припаркованных машин, сближались с Лехой справа-слева. Безымянный натягивал на перчатку кастет, длинный покачивался в боксёрской стойке. Малыгин прижался к стене, вжимаясь в ожидании зубодробительных ударов с боков или выстрела в упор. Как это обычно с ним бывало на ринге, страх отступил под воздействием резко вброшенного в кровь адреналина. Страх не ушел, нет, просто казалось, что происходящее наблюдается отстраненно и сердце замерло в ожидании развязки, а не понимания того, что сейчас ты можешь быть убит или покалечен.

Греке удалось сдержать рывок перепачканного грязным снегом Ермакова, да и боковые дрессированно встали в полуметре от жертвы.

– Ну, что набегался? – качнул зрачком оружия Грека, – яйца отстрелить тебе, а?!