Леха (СИ)

В этот раз на «Новогодней елке» Леха присутствовал в качестве судьи-хронометриста. Бил в гонг и фиксировал время поединков. Так как на соревнования заявилось большое количество желающих, поединки проводили в СКК «Спектр». Установили два ринга. По этой причине судей не хватало и реанимировавший тренировки КМС Малыгин пришелся организаторам очень кстати. Рома Ушаков предложил помочь федерации – Леха не отказался. К тому же пустое времяпровождение выходных предпраздничных дней в бухающей до синих соплей общаге уже начинало тяготить. Дёргаться в поисках работы он ещё не начал, а в «Джем» его не приглашали. Да и, если не кривить душой, деньги ещё оставались.

Закончены полуфиналы и сданы ведомости. Леха, одним из первых в судейском корпусе, сдал свои ведомости и отбыл восвояси.

Подходя к облупленному зданию общежития, уже ставшему родным, он непонимающе сморгнул. В окнах его комнаты горел свет. Проверяя зрение, Леха отсчитал этажи и окна от края и, осознав, что не ошибся, ускорился.

Уже в коридоре понял, что в его конуре происходит нечто экстраординарное. Перед замызганной дверью кучковалась группка кавээнщиков, с нехарактерными для их ипостаси, испуганными выражениями лиц. Из комнаты доносились звуки гитарного боя и чей-то слабый голос выводил про «десятый наш десантный батальон».

– Вы чего тут третесь? – недовольно бросил он, подходя к гоп-компании, – Бобиков на кочерге опять? Смотрыконкурсы устраивает?

– Да, не… – проблеял один из творческой тусовки, – Харлам из тюрьмы освободился…

Конец фразы Леха уже не услышал. Он рывком дернул на себя дверь и вломился в комнату.

Дмитрий сидел на кровати, обнимал Бобикова. На противоположном спальном месте какой-то прыщавый первокурсник, сжимая гитару, максимально старательно отрабатывал военно-патриотический номер. На столе гнездились бутылки из-под пива и водки, перемежаясь с разоренными оазисами колбасных нарезок.

Оба зрителя, «в дугу пьяные», дирижировали человекоморкестром. Причём своего друга-наставника Леха в таком состоянии видел впервые.

– Братан!

Харламов вскочил с кровати, попутно опрокинув Бобикова и махнув в сторону барда. Друзья крепко обнялись. Леху опахнуло перегаром, спертым никотиновым духом и немытой прелостью. Однако внимание на такие мелочи обратилось лишь мимолетно, радость от встречи с самым близким другом смыла весь смрад щелочным раствором.

– Закабанел, Малыга! – Дмитрий потряс за плечи товарища, – мощный стал, суровый!

Леха лишь смущенно пожал плечами, не зная как реагировать на иронию друга. В голове вертелась масса вопросов, эмоций и весело-матерных восклицаний. Харламов неуловимо изменился всё же. Возможно, коротко остриженные волосы меняли внешность, может быть, что-то новое, темное, появилось во взгляде… А может шлейф тюремной атмосферы отягощал столь долгожданную встречу.

Бобиков услужливо разлил водку по стопкам, дурашливо поклонившись вошедшему:

– Сильву пле, дорогие гости, сильву пле! Авек плезир!

Харлам сграбастал стакан и протянул Малыгину.

– Давай, Леха, хлопни! За встречу, я уж думал, что года через три увидимся, – Леха принял посудину, а Дмитрий, не дожидаясь, опрокинул в себя очередную дозу, – или и того больше…

Закончил он, поморщившись на выпитое.

Бобиков, не так бодро, но все же споро, влил в горло «полстакашка».

– «Нину Ургант» отпускаем? – кивнул он на замершего с гитарой исполнителя.

– Пусть хлопнет за дебют, – Харлам, покачиваясь взял бутылку со стола, – на, за Московский погранотряд!

Первак испуганно вытаращился на своего художественного руководителя.

– Выпей, дружок, – милостиво кивнул пьяный Бобиков, – и ступай, позови нам следующего. Который всего Есенина наизусть знает. Этого, как его, Лыткина Илюшу…

– Не надо! – резко бросил Харламов, – концерт закончен.

Глотнувший из горла первокурсник закашлялся и прошмыгнул в дверной проем. Бобиков вышел вслед. По всей видимости распускать крепостной театр.

– Димон, всё?! Закончилось? – Леха всё ещё не верил в происходящее, несмотря на то, что к случившемуся приложил немало усилий.

– Для кого-то только начинается, – скрипнул зубами Харламов, – давай ещё малехо влупим…

Он разлил водку, зубами разорвал упаковку нарезки с салями, бросил на стол.

– Закусывай, а то окосеем быстро, а нам ещё на дискотеку…

– В смысле? – не понял Малыгин, – а к Ольге ты не поедешь?

– Лишнее, – он неаккуратно выпил, подхватив капли алкоголя ладонью, – для разрядки обоймы сейчас Темыч телок притащит… Ты, кстати, тоже собирайся. После дискача в баню поедем. Трава оплачивает. Смыть лагерный дух. И на работу.

Харламов выудил кружок колбасы из-под целлофана и яростно его сжевал. Взгляд тяжелел. Малыгин присел за стол, воткнул штепсель электрочайника, снял с полочки пакет с заваркой.

– О, дело хорошее… – улыбнулся на чай Харламов, – я к чифиру не пристрастился, но ознакомить смогу.

Зашел Бобиков.

– Народ для разврата собрался, – доложил он, – вариант с чтением стихов можно заменить стриптизом! Маринка Беркович готова раздеться под декламацию Есенина! Гы-гы-гы! А потом танцы в лазерном дыму и никуда идти не надо! Вариант?