Лексика русской разведки. История разведки в терминах

Наворопъ, о котором упоминает Ипатьевская летопись, повествуя о событиях русско-половецкой войны 1183–1184 гг., — это ‘набег, нападение’ и в то же время ‘отряд, совершающий стремительный, внезапный набег, передовой отряд войска’[139]. В ходе наворопа могли выполняться различные задачи: проведение разведки, обнаружение расположения противника, поимка языка, вступление в предварительное сражение с целью выявить численность противостоящих сил, а также начало боевых действий всего войска. В задачу наворопников, воинов передового отряда, в вышеописанном эпизоде входила разведка места нахождения половцев — «взиидоша на шоломя глядающе кдѣ оузрять ѣ»[140]. В ходе наворопа брались пленные и добывались разведывательные сведения. Иногда отказывались пустить воинов в навороп, исходя из полученных от языка сведений. Под 1191 годом в Ипатьевской летописи упоминается, что половецкие ханы Итогды и Акуш «хотеша поустити наворопъ по земле», но, взяв языка, узнали о сосредоточении многочисленного русского войска и обратились в бегство: «Тое же зимы Половци въехаша Ростиславлею дорогою, Итогды съ Акоушемь, и хотѣша поустити наворопъ по земли, и яша языкъ во Воротцехъ. А и слышаша, ожь Святославъ стоить совокупився оу Коульдерева; и тако оуверноувшася побѣгоша, пометавше стяги и копья»[141].

Известен случай, когда гость добыл ценную разведывательную информацию о дальних странах, которая, тем не менее, не имела практического значения. В Львовской летописи[142]под 1475 годом читаем: «Того же году обретохъ написание Офонаса Тверитина купца, что былъ в Ындее 4 годы, а ходилъ, сказываетъ, с Васильемъ Папинымъ. Азъ же опытахъ, коли Василей ходилъ съ кречаты посломъ отъ великого князя [Я же расспрашивал, когда Василий Папин был с кречетами послан послом от великого князя], и сказаша ми: за годъ до казанского похода пришолъ из Орды, коли князь Юрьи подъ Казанью былъ, тогда его подъ Казанью застрелили. Се же написано не обретох, въ кое лето пошелъ или въ кое лето пришелъ изъ Ындея, а сказываютъ, что деи Смоленьска не дошедъ, умеръ. А писание то своею рукою написалъ, иже его рукы те тетради привезли гости къ Мамыреву Василью, къ диаку къ великого князя, на Москву»[143].