Лексикон (СИ)

– Конечно, как скажете… Сэр. Но…

– Джек, вы помните основные принципы нашей организации? – тихонько спросил Сильвио Фальконе. – Помните клятву каменщиков?

– Послушание и молчание… – вздохнул Джек.

– Именно.

Часть III. Призраки Альбиона

– Некоторые из этих тоннелей древнее самого Лондона, – сообщил Мусорная Голова.

Жестяной шахтёрский фонарь со скрипом качнулся на проволочной ручке. Тусклое пятно света скользнуло по осклизлому камню, гротескные тени заметались туда-сюда.

– Далеко ли они тянутся? – полюбопытствовал Озорник, стараясь дышать через рот.

– Как знать… Говорят, в прежние времена можно было пройти из Лондона в Корнуолл, ни разу не выбираясь на поверхность. Многие ходы нынче осыпались, многие забыты или замурованы, а некоторые просто слишком опасны… Есть такие места под землёй, куда не следует соваться.

– Что же там такого? – спросила Ласка.

– Люди пропадают… Забредёт, бывало, кто-нибудь – и с концами…

– Почему?

– А этого никто не знает, леди, и узнать не стремится – по крайней мере, из нашего народа… Зачем? Времена Тюдоров прошли, и нам больше не надо прятаться под землёй – бродяжничай в своё удовольствие, тебе никто слова не скажет… Ну, разве что подержат немного в участке… Но иной раз всё же возникает нужда пройти куда-нибудь скрытно.

– Чего он говорит, а? – буркнул Потап.

Ласка перевела.

– Законов, значит, не любят… Ишь ты… Ну, нам-то это на руку только, – проворчал медведь.

– Что говорит этот зверь? – полюбопытствовал проводник.

– Я вам двоим толмачом не нанималась! – сердито буркнула девушка, впрочем, тут же пожалев о своей резкости. Ссориться с проводником не стоило: здесь, под городом, они были вдвойне чужаками. Вокруг простирался особый, ни на что непохожий мир – мир пиктов; и Мусорная Голова, подобно Дантовому Вергилию, вёл их через его круги.

О том, что случилось в Гринвиче, не говорили. Поначалу Ласка и медведь пребывали в шоковом состоянии; а потом, немного придя в себя, девушка не могла побороть оторопь. Человек, которого она, казалось бы, немного уже изучила, вдруг предстал перед ней в новом, совершенно неожиданном, да что там – откровенно пугающем свете... Мысли по поводу происходящего возникали самые дикие. Она даже тихонько перекрестила Озорника со спины – разумеется, когда никто этого не видел; но тот не спешил сгинуть в огне и серном дыме… А утро начиналось снова. Вот это никак не укладывалось у Ласки в голове: она то и дело оглядывалась на топающего за спиной Потапа – топающего, надо сказать, довольно бодро, несмотря на выступившую кое-где на повязках кровь. Эти бинты дал ей консьерж; то есть он дал бы их, развивайся события так, как в прошлый раз… Бинты, которые сейчас лежат где-то в комнатушке у студента-медика… И одновременно украшают мохнатую медвежью тушу! Она ещё поняла бы, окажись Потап с открытыми ранами; но вырезать, выдернуть их вместе с кусочком уже произошедшего и вставить за несколько часов до… Ум от такого заходил за разум.

Сам Озорник выглядел немного уставшим, но не более того. Это именно он отыскал Мусорную Голову: нашел, следуя одному ему ведомым ориентирам, в предрассветном Лондоне – на берегу Темзы, у гаснущего костерка. Состоялся краткий разговор; пикт вовсе не горел желанием им помогать. Похоже, он был напуган той лёгкостью, с которой Озорнику удалось его отыскать: заросшее густой бородой, испещрённое серо-синими зигзагами татуировок лицо почти совсем скрылось в ворохе тряпья – лишь глаза настороженно поблескивали из-под мятой шляпы, отражая тлеющие угли.

– Я, признаться, очень рассчитывал на твою помощь!

– Разве я давал тебе повод к этому? – удивился Мусорная Голова.

– Мне просто некого больше просить… Послушай, сейчас – именно сейчас, я не могу тебе заплатить, да... Но это временные трудности!

– Почему я должен помогать тебе, длинный человек? – перебил пикт. – Почему я должен рисковать ради тебя? Как только наступит утро, сотни полицейских выйдут на улицы, и у каждого будут твои приметы – твои и твоих друзей… Или, может быть, ты принадлежишь моему народу? Или оказал нам неоценимую услугу? Кто ты такой, чтобы просить меня о помощи?

Воцарилось молчание. Угли костра мерцали и переливались, словно драгоценные камни; быстрые голубоватые огоньки пробегали по ним с чуть слышным потрескиванием. Ласка посмотрела вверх. Звёзд не было видно; но не было и плотной, бархатной черноты – свет уличных фонарей отражался от низких облаков, порождая призрачное, мутное сияние. В нескольких шагах от них катила маслянистые волны Темза; запахи тины и нечистой воды пронизывали стылый воздух.

– Ты, наверное, прав… – заговорил Озорник. – Просто… Альбион для меня – чужбина, я здесь совсем один, если не считать моих товарищей… Мне показалось, что если кто и может понять меня, так это вы… Наверное, я ошибался. Что ж, попробуем выкрутиться сами; не так-то просто будет нас отыскать. Альбион велик, а мы малы… Мы очень малы, видит бог, малы для добра и зла…

Мусорная Голова вздрогнул всем телом, словно от удара плетью.

– Что ты сказал?! Повтори!