Лексикон (СИ)

– Здесь родниковая вода. Когда очнётся, захочет пить; дай ему… Только не вздумай снимать повязки! Это очень хорошее средство, если оно окажется бессильным – не поможет уже ничто.

– Заплесневелый хлеб? – Ласка горько усмехнулась.

– Я сам видел, как он врачует страшные раны! – Мусорная Голова порылся в лохмотьях, достал треснутую, с обугленной чашечкой трубку и полную окурков жестянку. Девушка гадливо поморщилась. Пикт невозмутимо распотрошил несколько бычков, набил трубку табаком и закурил.

– Скажи, почему вы живёте… Вот так? – Ласка окинула взглядом хижину.

– Потому что здесь мы никому не нужны, – Мусорная Голова вдруг улыбнулся. – Никто не интересуется бродягами, обитающими на свалках. Это последние свободные земли, мисс. У нас нет ничего, что нужно было бы вам, длинным людям; а мы прекрасно живём тем, что вы бросаете за ненадобностью.

– Прекрасно?! Что ты называешь прекрасным, жизнь на помойке?

– Ты ещё слишком молода, чтобы понимать… Скажи мне, кто счастливее – ребёнок джентри или дитя нашего племени? Одного опекают многочисленные лакеи и гувернантки, чтобы он, не дай бог, не испачкался да не ступил бы в лужу… А другой носится по мусорным карьерам, и каждый день для него полон удивительных находок и чудесных открытий. Да, они едят с серебра, а у нас порой нет другой миски, кроме собственной пригоршни… Но я говорю о счастье, понимаешь? Не о вещах, которые ты можешь сделать своими, не о людях, которым ты можешь приказывать – всего лишь о такой малости, как счастье…

– И что же, все твои соплеменники согласны с такой философией?

Мусорная Голова хитро посмотрел на Ласку.

– Мы маленький, но мудрый народ, мисс… За очень, очень редкими исключениями….

Мало-помалу девушка задремала. Проснулась она от холода и тут же с беспокойством обернулась к Потапу. Медведя больше не лихорадило; он дышал ровно и глубоко. Зябко поёжившись, девушка отворила дверь и вышла наружу. Глаза тут же заслезились от яркого света. По заснеженным холмам тянулись в разных направлениях вереницы следов. Недовольно покрикивали в небе чайки, а вдали, подёрнутые туманной дымкой, возвышались приземистые кирпичные корпуса фабрик. Это ведь не единственная свалка на острове, подумала девушка. Интересно, сколько их – раскиданных по всему Альбиону, по окраинам промышленных центров, бывших некогда отдельными городами… И сколько пиктов обитает на каждой, прячась под многолетними напластованиями мусора? Судя по количеству следов, немало… Проваливаясь по щиколотку в снег, она поднялась на вершину холма. От ближайших строений вглубь свалки брела, чуть сутулясь, одинокая фигура. Девушка сощурила глаза… Ну конечно, это он! Лев Осокин… Лёва… Озорник. Самый необычный из когда-либо встречавшихся ей людей… И самый близкий, как это ни странно.

– Дела наши, прямо скажем, оставляют желать лучшего, – заявил Ласкин компаньон, обнимая девушку. – Фелис попрятались где-то, да так, что даже я не смог отыскать их… С одной стороны, это правильно, конечно – надо выждать, пока уляжется шумиха. Но…

– Послушай, раз уж ты можешь переноситься в прошлое… Почему бы не переиграть всё заново? – поинтересовалась Ласка.

– Во-первых, уже слишком поздно, – покачал головой Озорник. – Я могу оперировать временным промежутком в семь-восемь часов, не более… Кроме того, каждый раз, когда я делаю это, я даю чёткий и недвусмысленный сигнал своим врагам. У них и так есть возможность угадывать моё местонахождение, не знаю уж, каким образом это удаётся… Помнишь нападение в Гавре? А тут – всё равно, что размахивать факелом и кричать «я здесь»!

– Целых восемь часов… Да за это время ты можешь уехать бог знает как далеко! В другой конец острова, даже на материк…

– А толку? – хмыкнул Озорник. – Покуда я не получу Лексикон, я должен оставаться в Лондоне; иначе всё бессмысленно. Пикты помогли нам выиграть немного времени, но охота уже началась, можешь не сомневаться… И это не полиция, а кое-кто посерьёзнее.

– Но кто? И что им от тебя нужно?

– Полагаю, некая тайная организация… А что нужно – ну, тут всё понятно, взять под контроль, конечно… – Озорник задумчиво покусал губу. – Первый раз они вышли на меня в Гейдельберге.

– Ты так и не рассказал, что ты там делал…

– Учился. Учился и искал ответы на вопросы… Разбойничьи деньги я к тому времени потратил почти все: жизнь в Империи не дешева. Не так уж сложно заиметь средства, думал я. Азартные игры, скачки, дерби… Побывай на бегах, запиши результаты, прогуляйся в ближайший лесок – и вернись на несколько часов назад! А странное свечение – ну что же, если кто и увидит, одной легендой больше, только и всего… Поначалу казалось, что всё сошло гладко. Конечно, было много разговоров; всё-таки проекция Знака – слишком зрелищное явление, чтобы оставить свидетелей равнодушными! Даже тиснули заметку в газете… Но никто не связал происходящее с Адамом Дрейзе, студентом Гейдельбергского университета – так меня звали в то время… А спустя неделю в городе появилась эта парочка: долговязый француз и его громила-телохранитель, неандерталец.

– Как тебя нашли?