Лекции

Есть более высокий — уровень жизни собственно человеческой: скажем так, это уровень человеческого подсознания (где-то между животными инстинктами и собственно человеческим уровнем — специфически человеческое подсознательное, какие-то культурные архетипы и так далее).

Дальше — уровень сознательной жизни человеческой: уровень культуры, уровень межчеловеческого общения — то, что на языке церковном называется «душевностью». Душевный уровень между людьми возникает.

И есть уровень высший — духа. Под духом в православной традиции имеется в виду стремление человека к Богу. Или, можно сказать так, — это тот «орган», которым верят. Вот, скажем, у вас есть компас: в нём есть пластмассовые детальки, а есть намагниченная железная стрелочка. И на магнитное поле ведь не кожаный ремешок реагирует, правда? И не пластмассовый корпус, а только стрелочка. Так вот, дух — это та деталька в нас, которая реагирует на поле Божественного притяжения. То, чем мы ощущаем этот призыв и откликаемся на него.

Так вот… Много этих уровней. Святитель Феофан Затворник насчитывает целых пять.

Эти уровни живут в нас, в общем-то, одновременно. Но у них у каждого свои интересы — специфические интересы. И поэтому та ситуация, в которой мы оказываемся, она очень напоминает ситуацию какого-нибудь вечернего заседания Государственной Думы: много фракций, и у каждой свои требования, более или менее законные. Но время ограниченно — надо решить, что именно будем обсуждать. И вот наступают, скажем, вечерние часы, и начинается внутренняя борьба. Фракция головы предлагает: «Возьми книжку почитай сейчас, что ли». Фракция сердца робко замечает: «Ты ж, мерзавец, книжки только и делаешь, что читаешь. Давно ли ты молилась на ночь, Дездемона? Не помолиться ли тебе?» Ну, с ней мы быстро разбираемся обычно, она глохнет. Но есть более мощная фракция — фракция желудка, которая говорит: «Да вообще что вы там, ребята, предлагаете? Кушать надо!» Есть ещё там одна фракция радикальных демократов — я просто промолчу, что они предлагают. И вот много таких вот фракций, и все требуют слова, реализации своих программ, спасения отечества только через их труп. А моя личность на всё это взирает как спикер на парламент. И единственный критерий, которым она может руководствоваться, это лозунг советской продавщицы: «Вас много — я одна».

И, соответственно, вот как в православной аскетике осмысляется феномен свободы человека и выбора человека? Выбор — это наложение свободного произволения моей личностной воли на энергию той или иной из моих «фракций». Я соизволяю чему-то. Я говорю: «Да, Ваше слово, товарищ Маузер».

И вот, что важно: все фракции в парламенте на законном основании. Даже радикальные демократы. То, что они предлагают, — более или менее разумное решение там есть.

Вопрос в другом: где возникает зло? Зло возникает, когда «спикер» ошибается. И когда вдруг начинает проталкиваться некий законопроект, который, может быть, сам по себе и хорош, но в этих конкретных, сегодняшних условиях он может привести к чему-то худшему.…

Так вот… все эти запросы, природные энергии — они все добры, потому что человек создан Богом таким, как он есть. И со своей физиологией, и со своей психологией — всё это богомданно. Это только манихеи считали или богомилы, что Бог создал не всё тело человека, а только некоторые кусочки, а остальное туда дьяволом пришпилено. Нет, в православной традиции человек целостен — всё на месте. Грех возникает, когда человек не вовремя и не к месту принимает решение о том, что он реализует именно это стремление. То, что я хочу есть, в этом нет греха. Но если я во время литургии становлюсь перед Царскими вратами и аккурат во время пения херувимских песен начинаю жевать бутерброд, это будет не очень адекватное поведение.

Значит, вот вопрос в чём: чтобы низшие импульсы (потому что православное мышление, как и любое религиозное мышление, строго иерархично: есть в человеке более высокое, есть более низкое)… так вот, грех возникает тогда, когда нечто более низкое реализуется вместо более высокого, за счёт него — вот тогда возникает грех…