Лекции Алексея Миллера на Полит.ру

Миллер: Я, собственно, и сказал, что империя создает нации, а не наоборот. Замечу, что кое-что очень сильно изменилось с уваровских времен, в том смысле, что националистические идеологии – это уже не только творчество элит, но и что-то другое. Все-таки мы уже имеем дело с грамотными обществами, с всеобщим образованием, с обществами, в которых существует механизм националистической индоктринации (в нейтральном смысле, везде существует какая-то индоктринация), но таких механизмов и каналов националистической индоктринации в эпоху Уварова еще не было.

Елена Гусева: Добрый вечер. У меня реплика в ответ на фразу о некотором противоречии в плане национализма. В этом смысле, с точки зрения психологии, практически ничего не изменилось. Ведь сам национализм, если исходить из психологии простого человека, – это чувство самореализации, если нет других весомых самореализаций отдельного человека и социальной группы. С точки зрения власти (и здесь тоже можно делить место министра и царской власти) – это инструменты воздействия. Т.е. создается тлеющий костерок, в который можно подбрасывать дровишки по мере необходимости. С точки зрения министра, это его добросовестность, честность и возможность самореализации именно в качестве министра, это его цель. Он продумал определенный оптимальный размер этого вопроса для империи и им пользуется. С точки зрения царской власти, это некоторая другая цель и другой размер этого вопроса, этого костерка, который в удобный момент можно подбросить дровишки.

Миллер: Аналогия с костерком, в который можно подбрасывать дровишки, мне не очень нравится. Когда мы говорим, что министр одно думает, а царская власть чего-то другое думает… А кто такая «царская власть»? Если это Николай, то откуда у него какие-то мысли возникают? Откуда он информацию получает? Здесь функционирует заметно более сложная система. Когда-то, в какой-то период Уваров довольно сильно на Николая влияет, в какой-то период кто-то другой влияет.

Теперь что касается, как вы выразились, простого человека. Мне не совсем понятно, что такое «простой человек».

Гусева: Не облеченный властью.

Миллер: Ну, не облеченный властью… Как он себя понимает с точки зрения своего места по отношению к элите: он, может быть, считает себя частью этой элиты, а, может быть, считает себя частью контрэлиты. Потому что о таких вещах, в основном, размышляют люди, которые так или иначе себя осмысливают в этих категориях. И если мы хотим понять человека, который себя вовсе не причисляет ни к каким фрагментам элиты или контрэлиты, то тогда очень часто нам нужно говорить других механизмах, помимо националистических, которые определяют его групповую принадлежность. Потому что ложиться спать и думать, как там народ (по известной цитате), или бутерброд намазывать и думать, как там народ, – это все-таки для нормальных людей не характерно, они про другое думают. На уровне эмоций – да, это важная вещь. С тех пор, как школьное образование и все остальное в очень сильной степени завязано на нацию, уже все люди так или иначе на этот свисток реагируют. Кстати, поэтому многие проблемы обсуждаются сквозь призму нации, хотя, может быть, лучше могут быть понятны в отрыве нее. Но это уже другой вопрос. Все-таки для Уварова еще нет такого населения, которое воспитано в этих категориях. Поэтому, когда вы говорите: «Ничего не поменялось» – очень многое поменялось! Уваров работает с элитой, с образованной публикой, его они волнуют. А у нас все-таки, в современной ситуации, все читать умеют, и власть работает совсем не обязательно с элитой, особенно если эта контрэлита (которая до сих пор себя элитой называет) где-то там, та, которая говорила, что она формируется в оппозиции к официальной народности. Это совсем другое, там другие расклады. Спасибо большое.

Почему все континентальные империи распались в результате Первой мировой войны

Мы публикуем полную расшифровку лекции известного историка, специалиста по окраинам Российской империи, профессора Центрально-Европейского университета в Будапеште, ряда других европейских университетов, ведущего научного сотрудника ИНИОН РАН Алексея Миллера, прочитанной 6 апреля 2006 года в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции „Полит.ру“».