Лекции и интервью

Мы уже около часа сидели в машине на стоянке. Внутри салона стало жарко, как в сауне, и солнце жгло в полную силу. Через открытое окно не поступало ни глотка воздуха. Тропические цветы на обочине, казалось, были на грани обморока. Я предложила продолжить разговор на прибрежном бульваре, на другой стороне улицы, где были скамейки, пальмы и газоны. Улица, укрепленная дамбой, вилась на протяжении многих километров всего в нескольких метрах от океана. Кастанеда рассказал, что он раньше часто приходил в эти места и, глядя на океан, медитировал — конечно, в то время, когда жил поблизости.

   — Но однажды, — добавил он с неохотой, — несколько индейцев, которых я знал по Мексике, уселись рядом со мной на скамейку, и с тех пор я больше не возвращался сюда.

Вдруг он, как показалось, о чем-то вспомнил и заявил, что ему нужно уйти. Но он пообещал позвонить мне, чтобы мы могли увидеться вечером, после ужина.

Я использовала свободное время и отправилась с моей дочерью Барбарой в плавательный бассейн гостиницы. Оттуда можно было видеть улицу, и только несколько стеклянных дверей отделяли нас от администрации. Через несколько минут я услышала голос Кастанеды. Я ошеломленно соскочила с лежанки, открыла дверь и пригласила его войти. Он поздоровался с Барбарой, которая была в воде, легким кивком головы и протянул мне свою последнюю книгу на английском.

Он сам подготовил перевод на испанский, и книга должна была выйти на днях. Он хотел дать мне один экземпляр рукописи, но не нашел его. Он сказал:

   — Кроме того, у тебя же нет времени, чтобы ее прочесть.

Возможно, он был прав. Была уже пятница, и он знал, что в следующую среду я улетаю. Я не знаю, где он достал книгу. Не прошло еще и получаса, как мы расстались. У него было два дома, один в Малибу и другой в Вествуде, оба одинаково далеко от Санта-Моники.

   — Но мы увидимся позже? — напомнила я.

   — Нет, мы больше не можем встретиться сегодня, — сказал он, — потому что я должен поехать в Сонору. Мне надо встретиться с несколькими индейцами, которые тоже знали дона Хуана.

Казалось, он очень спешит, и в следующее мгновение он исчез. Но сначала он повторил, что позвонит мне, чтобы договориться о встрече. Но больше мы уже не разговаривали с ним по телефону. Одна женщина из его группы огранизовала наши последующие встречи.

Нагваль и его группа

На следующий день мне позвонила Флоринда Доннер. Кастанеда часто говорил о ней с огромной теплотой:

   — Она совсем маленькая, очень некрасивая, но необыкновенно мужественная.

Когда я спросила его, является ли она его спутницей, он ответил утвердительным кивком. В тот момент я не подумала, что мы употребляем слово «спутница» в разных значениях.

У Флоринды был живой, располагающий к себе голос. Она сказала, что родом из Венесуэлы, но уже долгое время живет в Соединенных Штатах. Английский язык ее нового окружения совсем не повлиял на ее испанское произношение. Она ведет в Лос-Анджелесе очень замкнутый образ жизни, сообщила она, потому что у нее нет водительских прав.

Когда я спросила о путешествии, о котором Кастанеда объявил в предыдущий день, она пояснила причину своего звонка:

   — Индейцы из Соноры сами прибыли в Лос-Анджелес, и мы не можем оставить их одних.

Она сообщила мне, что в понедельник они вместе с Кастанедой хотят пригласить меня пообедать. Ввиду такого изменения наших планов я не знала, следует ли мне брать с собой листы с вопросами, которые я как раз подготовила, и сообщила ей о своих сомнениях.

   — Ну конечно же! Бери их с собой, таким образом тебе будет легче концентрироваться, — поддержала она меня.

Я не смогла удержать свое любопытство и спросила ее, когда мы уже попрощались:

   — Ты тоже знаешь дона Хуана?

   — Да, я познакомилась с ним двадцать лет назад, — коротко ответила она.

Итак, я получила привилегию встретиться одновременно с двумя людьми, знавшими дона Хуана. Ведь один из самых часто упоминаемых выпадов против Кастанеды заключался в том, что он является единственным чловеком, свидетельствующим о существовании мага-яки. Он защищался против таких выпадов, пока ему не стало скучно: «Мысль, что я мог выдумать такого человека, как дон Хуан, это абсурд. Он вряд ли является такой личностью, которую я смог бы выдумать с моим европейским интеллектуальным воспитанием. Истина намного необыкновеннее. Я не выдумал его, я просто сообщаю сведения о нем». Было бы совсем просто доказать существование дона Хуана, если бы он представил скептически настроенной публике Флоринду, но он этого не сделал.

В понедельник, ровно в час дня, в назначенный срок, мне сообщили из администрации, что пришла Флоринда Доннер. Она сидела в вестибюле на стуле. Ее внешность очень поразила меня. Я даже подумала автоматически:

   — Переодетый и перекрашенный Кастанеда.