Лекции о Лейбнице. 1980, 1986/87

Посмотрите на этот великий и совсем простой принцип: если дан концепт, то его протяженность и содержание находятся в обратно пропорциональных отношениях – то есть, чем больше содержание, тем меньше протяженность. Следите за мной, потому что здесь будет нелегко.

Что происходит? Здесь я колеблюсь, я собираюсь сделать то, чего никогда не люблю делать: своего рода обзор философии с птичьего полета; здесь это безусловно необходимо.

Что происходило с концептом, с этим законом, до Лейбница? Я полагаю, что все философы – насколько мне известно, без исключения (хотя существуют очень сложные тексты), – говорили нам: да, но вот этот концепт сейчас не работает. Бывает логический момент, когда концепт не работает; когда содержание концепта «стопорится». На самом деле здесь не надо «останавливать» концепт, на мгновение надо остановиться самому. Например (я возвращаюсь к своему льву) лев такого-то оазиса, африканский лев, лев из Сахары, лев такого-то оазиса из Сахары.

[Конец пленки.]

Он говорит: здесь вы никогда не догоните концепт, вы можете идти неопределенно долго (я взвешиваю свои слова), вы можете продолжать содержание концепта неопределенно долго, вы никогда не достигнете индивида. Почему? Потому что индивид зависит от случайностей материи, а не от свойств концепта. И получается, что, как бы вы ни продвигались относительно содержания или спецификации концепта, он всегда будет иметь в виду нескольких индивидов. Пусть только де-юре: концепт всегда будет включать нескольких возможных индивидов. Даже если я дойду до состояния мира, когда выживет один-единственный лев, концепт не «спустится» до его индивидуальности. На самом деле – благодаря концепту – всегда будет бесконечное множество возможных львов, но концепт не дойдет до бесконечности. Вы можете продолжать неопределенно долго, вы можете неопределенно долго продлевать содержание концепта, вы никогда не дойдете до протяженности, равной единице. Всякий концепт как концепт имеет протяженность, равную x.

Но тогда из чего получается индивид, раз это не концепт? Иными словами, концепт всегда общий. Он всегда имеет протяженность. Лев Сахары имеет концепт, лев такого-то оазиса имеет концепт – концепт льва можно продлевать сколько вам угодно, но индивидуация не то же самое, что спецификация. Вы можете специфицировать ваш концепт так долго, как захотите, – вы не достигнете индивида. Что производит индивидуацию? Ответ некоторых аристотеликов: не форма, каковая является формой концепта, а материя, акциденция. Иными словами, они оказываются перед следующей проблемой: индивид не есть конечная форма, соотносимая с концептом. Индивид не есть конечная форма, другими словами, концепт «стопорится» перед индивидом. Вы можете продлевать концепт неопределенно долго, но вы не достигнете индивида. Отсюда такая проблема: что производит индивидуацию, если она не является сложной спецификацией? Итак, я говорю вам: первый ответ – необходимо вмешательство акциденций, контингентностей, то есть атрибутов, которые не принадлежат концепту. Другой, гораздо более сложный ответ: индивидуация хоть и зависит от формы, но сама формой не является. Это и есть очень красивая теория индивидуации у Дунса Скотта, где индивидуация, как говорит он нам, определяется так: это не форма, которая добавляется к форме, как вид добавляется к роду. Иными словами: формы индивида не существует. И все-таки индивидуация не есть акциденция материи. Она, говорит нам Скотт, – конечный акт формы. Это не просто: здесь не форма добавляется к форме, а конечный акт конечной формы. Что такое «конечный акт формы»? В конце концов, я этим не занимаюсь, это тема иного курса.