Лекции о работе больших полушарий головного мозга

Кроме этого, во всяком случае постепенного, ослабления тормозной комбинации, имеется быстрое нарушение тормозной комбинации, сейчас же наступающее и так же быстро исчезающее. Если во время действия тормозной комбинации на животное упадут раздражители из группы так называемых нами внешних гаснущих тормозов средней интенсивности, то тормозная комбинация обнаруживает в большей или меньшей степени положительное действие, свойственное ее условному раздражителю, применяемому отдельно. Следовательно, гаснущий тормоз устранил тормозное действие комбинации, т. е. мы встречаемся и здесь с тем же, что изучили при угасании, т. е. с растормаживанием.

Вот опыты из работ Николаева, демонстрирующие эти отношения.

Вертящийся предмет – условный пищевой раздражитель, тон – условный к нему тормоз, удары метронома, механическое и температурное раздражение кожи – посторонние агенты.

Опыт 16.XII.1909

Опыт 21.XII.1909

Таким образом, при посторонних раздражителях – ударах метронома, механическом раздражении кожи и ее нагревании – на время их действия устранялась тормозная функция тормозной комбинации, так что комбинация приобретала первоначальное положительное действие в большей или меньшей мере.

«Так же, как тормозная комбинация, и отдельно примененный условный тормоз обусловливает последовательное торможение»

Очень интересен на той же собаке следующий опыт. Ради применения нового растормаживателя – запаха – она была переведена в новую комнату с запаховым прибором. Этот прибор, помимо действия как нового предмета перед глазами животного, действовал на него еще постоянным дуновением, обвеванием и стуком электрического мотора, значит, целым комплексом новых посторонних раздражителей.

Вот опыт, поставленный на следующий день после предшествующего – 23.XII.1909.

Новый комплекс посторонних раздражителей растормаживал тормозную комбинацию, но действие посторонних раздражителей на животное все падало и падало с течением времени, а через 1 1/2 часа после начала опыта и совершенно исчезло, как и происходит это часто с посторонними раздражителями, действующими в качестве внешних тормозов. Надо сказать, что в данном случае мы имели дело с собакой, давно находившейся в лаборатории, подвергавшейся многочисленным влияниям, на которую всякие новые перемены почти не оказывали никакого действия или очень быстро исчезающее; она скоро делалась в отношении их совершенно индифферентной. Вот почему у нее в новой обстановке и началось прямо с растормаживания. То же видно и при раздражении запахом камфоры. Он прямо только с первого раза растормозил комбинацию, а со второго сделался уже индифферентным для животного.

Совсем иначе шел опыт у другой собаки Николаева, которая была новичком в лаборатории, а может быть, обладала другим типом нервной системы – была более легко тормозимой.

Опыт 15.II.1910. Вертящийся предмет – условный пищевой раздражитель, тон – условный тормоз к нему, метроном – посторонний агент.

Опыт с тем же результатом повторился на следующий день, а еще через день (17.II.1910) в начале опыта пускали один метроном в течение минуты, а дальше опыт протекал следующим образом:

В опыте 15.II удары метронома, как постороннего раздражителя, при первом применении, по-видимому, совершенно не растормозили тормозной комбинации, но дело в том, что тот же метроном, присоединенный к одному условному раздражителю, сам его совершенно затормозил. Следовательно, и нуль рефлекса при первой комбинации (вертящийся предмет + тон + удары метронома) был, так сказать, не нулем оставшегося нетронутым внутреннего торможения, а нулем внешнего торможения вследствие очень сильного действия метронома при первом его применении, как возбудителя постороннего рефлекса. Когда же после нескольких повторений метронома в комбинации 16.II и в отдельности в начале опыта 17.II значение его, как возбудителя постороннего рефлекса, упало и вместе тормозящее действие на положительный условный раздражитель почти или совсем исчезло, его растормаживающее действие на тормозную комбинацию выступает совершенно отчетливо, как это видно в опыте 17.II.

Конечно, способ выражения при истолковании последних опытов может казаться произвольным и искусственным, но этого требует неизбежная на первых порах схематизация сложных явлений, когда их внутренний механизм остается еще недоступным для анализа. Примененной формой выражения должны констатироваться только фактическое положение дела и последовательность явлений.