Лекции по искусству. Книга 5

И что вы думаете? Все говорят: «Бедный он, бедный, он так нуждался…». Какая нужда! Я видела эту мастерскую. Она находится рядом с домом, где жил Феллини. Иванов жил в огромном доме с садом и мастерской. Он ел, писал письма Гоголю и всем остальным, во Францию ездил, в Нидерланды. Германию любил посещать. Так откуда эти деньги? Представьте себе, его содержала царская семья. Особенно дамы — принцессы. Вот сколько лет он писал эту картину, столько и поступало золото. Кушай, езди, покупай краски, только напиши главную государственную картину. Я бы также оставалась в полной темноте, если бы не его большая выставка, что проходила на Крымском Валу. Я тогда ахнула и впервые подумала: милый мой, плачут над тобой, что ты голодал, холодал, репетиторствовал. Так откуда у тебя все это? Не сшитое, цельное… Я переписку с Гоголем читала. Там есть интересные вещи. Например, Гоголь, который еще тем щеголем был — следил за каждой выточкой, жил рядом, в десяти минутах спокойным шагом, отвечал Иванову на его письмо о русском преображении: «Друг мой, получил от тебя письмо. Два дня не мог прочитать — колики в животе были». Или еще одно: «Прочитал, но не мог вникнуть. Надо было часы золотые чинить, ходил к часовщику. Давай, встретимся в кафе, поговорим о жизни».

Понимаете? Вот с кем он был в Италии. Со своими единомышленниками. Там была очень большая группа живописцев, в основном немцы. Жили в том же городе и так же «плохо», как и он. Исключительно были «нищими». Но должна вам сказать, что там было много и англичан.

А сейчас интересная история. Этих людей звали назарейцы. Иванов входил в очень религиозную, очень идейную художественную группу назарейцев, куда входили многие известные люди. Например, Фридрих Каспар. Возглавлял эту группу такой художник Иоганн Фридрих Овербек. У них была главная идея: любыми путями возродить монументальную идею национальной живописи и истинно христианское искусство.

Иоганн Фридрих Овербек

Это была задача начала 19-го века среди таких вот грандиозных живописцев. Для Иванова — Возрождение — это просветление и просвещение народа. Он взял такую евангельскую тему и попытался показать нам, возможно ли преображение. Писал он ее практически всю жизнь. И пока писал, открыл пейзаж. Картина очень интересная. Если бы Рафаэлю сказали: «Напиши картину, как приходит миссия и являет собой знак духовного преображения», тот бы первым делом посмотрел бы на размеры, затем взял бы бумагу, разметил ее и сказал:

— Вот. Светиться он должен тут. Потом, кто у нас его проповедует? Он будет стоять по диагонали здесь. А теперь строим пространство и так, чтобы оно было наиболее выигрышное для того рода послания.

«Афинская школа»

И только потом он бы сделал то, что сделал в «Афинской школе» и рисовал бы людей где попало и они бы все равно были на месте. Была бы решена главная задача.

Но у всех художников 19-го века главная задача была иной, и они без конца говорили о ней. И когда Иванов начал рисовать картину, он совершил ошибку, как и Суриков. И я ее хорошо знаю. Она есть и у современных кинорежиссеров, и у художников. Они пишут этюды персонажей. Кто как реагирует. А на что? А вот этого, как раз и нет. Это что? На что он показывает? Здесь же ничего нет. Что представляет центр, и из-за чего они были так потрясены? Он писал натурщиков. Писал и писал. И поэтому его творчество состоит из этюдов к этой картине. У Сурикова в «Боярыне Морозовой» тоже самое. Картина состоит из этюдов к этой картине. Совершенное падение монументального искусства в 19-ом веке.

Когда подходишь к этюду Иванова видно просто гениально написанную воду. Парень вылезает из воды. Смотрите, какая это прелесть.

«Явление Христа народа» (фрагмент)

Но картина-то о другом. Это какое-то несчастье. Причем мизансцены первого плана. Уже здесь все валится. Что бесподобно в ней, так это то, как написан итальянский ландшафт. Убери всех и любуйся природой! И будет преображение. Как он пишет дымку, свет, воду, отражение, деревья — это, конечно, нечто невероятное. Поэтому сказать, что она плохая или хорошая — нельзя. Она грандиозная, но на ней написано столько лжи, что деваться некуда. Будем врать и дальше. Если говорить правду, он, как художник грандиозный, искал одно, но нашел другое. Он нашел новый способ изображения природы. Он нашел другие формы художественного мышления. Очень прогрессивные. Я думаю, что она для него самого до конца не была ясна.