Лекции по Исторической Литургике

Царское миропомазание было знаком того, что коронация совершена с согласия Церкви, включена в общий ход Промысла Божия и т.д. Т.е. это был священный обряд (сродни апостольскому благословению через возложение рук), но, конечно, не таинство (ибо Церковь знает только 7 таинств и миропомазание, как и крещение, неповторимо). Именно отождествление царского миропомазания с таинством породило ошибочную теорию патриарха Полиевкта († 970), согласно которой император, как заново крещёный, очищается от всех прежних грехов (даже убийства предшественника!).

В 12 веке известный канонист Вальсомон развил эту т.н. "теорию 8 таинства", "не без корыстных целей приписав царскому миропомазанию не только свойства крещения, но даже и архиерейской хиротонии. И обосновал на этом права императора, как верховного первосвященника". (см. "Вестник Лен. Дух. Академии", № 1, стр. 113).

Всё сказанное относится уже к теории "восточного цезарепапизма", которая пришла из Византии на Русь в 15 веке, актуализировалась здесь в виде теории "Москвы-Третьего Рима" и практически осуществилась в виде т.н. Синодального периода. Став официальным главой Церкви (формально с Павла I), самодержец, естественно, должен был низложить её законного возглавителя (т.е. патриарха) и уничтожить её соборную природу.

Так оно и произошло. После последнего патриарха Адриана Соборы на Руси не собирались до 1917 г. Собор 1917-18 гг. восстановил патриаршество, узаконив т.о. исторический разрыв между Православием и самодержавием. Но сейчас эти два начала снова отождествляются и ересь 8 таинства снова возводится в догмат.

Следует помнить, однако, что теория "восточного цезарепапизма" ("православного монархизма") оформилась чрезвычайно поздно: "Во всей христианской письменности эпохи Вселенских Соборов нет ни малейших следов ее существования" (Там же, стр. 112). Однако, корни её уходят в 4-5 века и мы не случайно коснулись этого вопроса.

Мы увидели, как малопонятная литургическая церемония ("царское миропомазание") через своё символическое осмысление превращается в новый догмат. Более естественен обратный процесс — символическое отображение нового догмата через литургический обряд или праздник. Но оба процесса одинаково характерны для византийского символизма.

2. Государственное Храмостроительство

Уже на следующий год после Никейского Собора (т.е. в 326 г.) царица Елена обрела в Иерусалиме Крест Господень, а потом и Гроб, и Вифлеемскую пещеру. Через 10 лет (13 сент. 335 г.) её сын, Константин Великий освятил над Голгофой и Гробом огромный храм в честь Воскресения Христова (в память об этом мы до сих пор празднуем "Воскресение Словущее" 13/26 сент.). Всего же Константин и Елена построили на свв. местах более 80 храмов!

Сам по себе такой взрыв государственного храмостроительства очень показателен. Стоит сравнить его с предшествующим Доникейским периодом, когда само здание не играло существенной роли, потому что первохристианская церковь это — община верующих. При Константине церковь теряет этот экклезиологический смысл и храм приобретает самостоятельное значение, как священное здание (святилище). Имелось два вида подобных храмов:

Ротонда (или "гроон") — круглый со сводчатым куполом храм-памятник над гробницей героя (а потом — мученика). В С.-Петербурге подобный редкий тип храма-ротонды — Троицкая церковь "Кулича и Пасхи" архитектора Львова.

Базилика — прямоугольное общественное здание, разделённое на нефы рядами колонн, предназначаемое для официальных государственных собраний и римских культов.

Интересно, что уже в Константиновском храме Воскресения Христова ротонда была объединена с базиликой, т.е. заложена основа для храмов последующего времени. Очень важно, что уже с Константиновской эпохи начинается византийский символизм храма, возникает особое литургическое пространство, полное сакральных смыслов. Эта сакрализация пространства проявляется и в напряжённом интересе к "священной топографии". Сначала в Иерусалиме, а затем и в Риме вводится культ свв. мест (Гроб Господень, гробница ап. Петра на Ватиканском холме), которые окружены специальным религиозным почитанием.

Эта локализация и материализация священного, чрезвычайно показательна именно для государственного культа, в который превращается христианство. Там, где нет гробницы апостола или мученика, прибегают к искусственному обретению или перенесению мощей. Наконец, возникает идея "священного града" К-Пля, мистически сосредоточенного вокруг центрального храма (сначала — это храм Апостолов, затем — Св. София).