Лекции по Исторической Литургике

На вербальном уровне эту функцию знаменования выражает, например, надпись на гробнице св. Аверния еп. Иерапольского (2 век): "Вера вела меня повсюду и повсюду она предлагала мне в пищу рыбу от источника жизни, ту большую чистую рыбу, которую держала в своих недрах непорочная Дева и которую Она давала друзьям для ядения во все времена..."

Подобные погребальные надписи и изображения — необходимая ступень к собственно иконописи. Переход совершился вместе с переходом от обычного христианского погребения к почитаемой гробнице мученика. Это потребовало не только зданий нового типа ("Мартириум" и "Анастасис" Крнстантина Великого), но и изображений нового типа. Например надгробное изображение апы Шенуте (св. Синутия — ученика Пахомия Великого и настоятеля Белого монастыря в Египте) уже почти икона (это 450 год).

Другим катализатором процесса были христологические споры 5 века, которые вызвали интерес к человеческому облику Христа и Божией Матери. Так 3 Вселенский Собор (431 г.) утвердил особое почитание Богородицы (Теотокос) и т.о. породил идеал женской святости. Уже через 20 лет (в 450 г. по свидетельству византийского историка Феодора Чтеца) императрица Евдокия (жена Феодосия 2, сосланная им в Иерусалим) обретает там образ Богоматери с Младенцем и посылает его в КПль, как якобы написанный самим ап. Лукой. Это была ещё реликвия (типа пояса и ризы Богородицы, находящихся в КПле) и это была уже икона.

К тому же времени относятся легенды о платах, на которых Спаситель оставил свой нерукотворный образ (главный из них будет чудесно обретён в Эдессе в 6 веке). И это следует рассматривать как первые попытки обосновать зарождающееся иконопочитание церковным преданием.

Т.о. мы можем довольно точно датировать рождение иконы серединой 5 века.

5. Становление Иконопочитания

Древнейшие сохранившиеся иконы (из мон-ря св. Екатерины на Синае) относятся к нач. 6 века. Они исполнены в технике энкаустики (восковых красок) и обладают поразительной портретной реалистичностью. Ведь цветной воск способен передать все оттенки тела и даже блеск глаз — как на фаюмских портретах!

Скорее всего, это действительно были портреты известных подвижников и епископов. О том, что их писали с натуры, свидетельствуют многочисленные источники. Так, например, мы знаем, что в 590-х годах была написана портретная икона с прп. Авраама из Луксорского мон-ря (когда он стал еп-пом Гермонфиса). По смерти Авраама братья монастыря с почтением хранили её у себя. При патриархе Сергии КПльском (610-638 гг.) прп. Феодор Сикеот посетил братию м-ря Ромайон и два искусных монаха, тайно наблюдая за ним через окошечко, написали с него икону!

Эти и другие поразительные факты приводит Джудит Херрин. В своей интересной статье "Женщины и иконопочитание в ранней Церкви" она доказывает, что заказчицами и почитательницами подобных портретных икон были, в основном, византийские женщины. Это был для них способ личного общения с праведником. Ведь благочестивая византийская жена редко покидала дом мужа. Но на стене у неё висела икона святого, написанная так, что создавался эффект всевидящего взгляда, от которого ничего не скрыто. Вся жизнь женщины, вплоть до мелких домашних забот, проходила под этим взглядом и возвышалась до служения. Это предполагает глубоко личный характер религиозного чувства. Это не всегда понимали мужчины, склонные к более отвлечённой догматической религиозности. Вот почему иконоборцами будут, в основном, мужчины, а защитницами икон — в основном женщины: императрица Феодора (жена иконоборца Феофила), императрица Ирина и др. (см. сб-к "Восточнохристианский храм. Литургия и искусство", СПб, 1994 г. стр. 94-99).

Как это почти всегда бывало в истории Церкви, живой религиозный опыт предшествовал догматическому осмыслению. И мужчины склонны были воспринимать новоявленный культ икон, как модное женское суеверие. Правда, у них были к тому и достаточно веские поводы. Вот что пишет прот. А. Шмеман: