Лекции по истории Древней Церкви. Том I

Но не в догматической только области лежит этот рубежный характер VI вселенского собора: и в других отношениях церковь в 681 году предстала с определенными чертами будущего в лице своем. — Начать с внешнего ее распространения. Если к 451 году под напором германской арианизовавшейся силы была ограничена в своем объеме и греко–римская империя и кафолическая церковь (под игом вандалов сломлена была мощь славной африканской церкви Киприана и Августина), то этот 451 год, год Халкидонского собора, был вместе и годом катала–унской битвы, когда полчища варваров отброшены были войсками империи; и собор состоялся после этого политического успеха, когда в перспективе могло рисоваться даже расширение пределов церкви. Напротив, на царствование Ираклия падает начало и монофелитства, этого серьезного последнего опыта унии с оторвавшимся монофиситским краем, и 662 год, эпоха хиджры, первое зарево ислама, — предвестие, что на место сломленного Ираклием персидского государства выступает свежая народность арабская. К 681 году факт арабских завоеваний достаточно выяснился: мухаммедане стали твердою ногой в Египте и Сирии; под игом этих завоевателей подавлена была нормальная церковная жизнь в этих древнейших христианских территориях; на VI вселенском соборе патриаршества александрийское и иерусалимское являются как sedes vacantes («пустующие кафедры»), т. е., как церкви, временно прекратившие свое нормальное историческое существование; а патриаршество анти–охийское замещается искусственно (патриарх антиохийский и избирается, и рукополагается, и живет в Константинополе), и, собственно, из Сирии (за исключением Киликии и Исаврии) не явилось ни одного епископа, равно как и из патриархатов александрийского и иерусалимского. Таким образом, восточная церковь на VI вселенском соборе является ограниченной пределами одного константинопольского патриархата — факт, имеющий важное значение для внутреннего строя восточной церкви. С другой стороны, западная церковь является здесь — в значительной части — вне греко–римской империи, как церковь

среди германских народов она тяготеет к своему центру — римскому папе и разделяет претенциозные воззрения этого последнего, на соборе в первый раз вселенски заслушанные (римская церковь «nunquam a via veritatis in quarlibet erroris parte defluxa est») и получившие вселенский ответ (в виде анафемы папе Го–норию как поборнику ереси). Это — тоже тени будущего. Впрочем, VI вселенский собор также оказал (косвенное) содействие и римскому влиянию: на основе именно этого собора состоялось (700 г.) воссоединение с Римом церквей северной Италии, порвавших общение во время спора «о трех главах».

Следовательно, и 681 год мог бы служить эпохою для начала средневекового периода. Однако вступление на константинопольскую кафедру Фотия (857) и последовавшее затем разделение церквей восточной и западной еще прямее ставит нас перед силой, задавшей тон в средние века, — перед утратой еще более тяжкой, чем отложение монофиситов.

Здесь предстоит выбор между разделением церквей при Фотии и Керулларии. Последней даты, как известно, держится учебник Смирнова. Но нельзя сказать, чтобы она была верна. Разделения церквей в XI в. не хотел византийский император и тогдашние христиане, а если оно произошло, то только потому, что назрело заранее. Не только на востоке, но и на западе не хотели признавать этого разделения: западные богословы, объясняя присутствие слов: «κύριε έλεησον, Χριστέ έλέησον» («Господи помилуй, Христе помилуй») в их чиноследованиях, доказывали, что греки и латиняне держатся одной и той же православной веры. Если между тем посмотреть на предшествующий период, то окажется, что общение между церковью западной и восточной не было прочным. Имя папы при Керулларии не поминалось во время богослужения, и если состоялось общение, то оно было вызвано эгоизмом императора Константина IX Мономаха. Потерпев неудачу в своем вмешательстве в церковные дела, он грозил апеллировать к папе. Но никто не хотел на востоке признавать авторитет этого последнего; да и сам Рим, находившийся в то время под владычеством так называемой порнократии, не мог вмешиваться в дела востока; ему было не до него. Если говорят, что западная церковь, не сдерживаемая союзом с востоком, пошла быстро по пути уклонений, то здесь есть значительная доля перетолкования. Пока в Риме продолжалось господство порнократии, папам было не до реформы, и только со времени Льва IX начинается ряд пап настолько энергичных, что они, заручившись согласием германских владетелей, а потом, когда это сделалось неудобным, вступив в борьбу с ними, предпринимают ряд реформ в церковной жизни. Достаточно, наконец, сказать, что вин за латинской церковью при Керулла–рии было найдено много, но главное обвинение — учение о Св. Духе, было пропущено, и эта сторона является неудобною для признания за временем Михаила Керуллария значения эпохи.