Лекции по истории Древней Церкви. Том III

 Лев Великий не высказывался ясно, и если мы встречаемся с некоторыми притязательными фразами, вроде фразы: «св. Петр говорит устами Льва», то эти фразы представляют лишь ораторское украшение, ничуть не выражающее идей папства. Известно, как последовало самое вмешательство Льва в это дело. Он получил в 448 г. апелляцию от Евтихия, осужденного Флавианом, и должен был что–нибудь сделать. Сначала он не проявлял проницательности и не понял, что Евтихий еретичествует, так что даже принял его под свою мощную защиту. Самое сильное выражение его претензий мы видим в том, что он упрекает, почему ему не были доставлены все сведения о происшедшем соблазне. Но составление сведений об еретиках требовало много времени, а Флавиан не торопился сделать это и получил от папы письмо, в котором Лев Великий просил его поспешить, так как он, папа, до зрелого исследования не может высказать решения. «Мы удивляемся, как мог ты умолчать об этом соблазне, а не позаботился, напротив, уведомить нас прежде всего, чтобы никакое сомнение на этот счет не было возможно. Мы желаем знать основания твоего поведения в этом деле. Мы, естественно, озабочены им; поспеши же со всей полнотой и ясностью известить нас, — что тебе должно бы сделать уже и раньше. Ибо мы, считая дела, касающиеся священных лиц, весьма важными, до зрелого их исследования не можем высказаться в пользу той или другой стороны, не выслушав всего со всей справедливостью».

 Здесь мы встречаемся с весьма слабым подобием того столкновения, которое вышло у Юлия с антиохийскими епископами. Флавиан писал Льву Великому по этому делу лишь для того, чтобы папа не оставался в неведении, что Евтихий на константинопольском соборе отлучен от церкви; константинопольский патриарх просил папу известить об этом и подведомых ему епископов, чтобы кто–нибудь из них по ошибке не принял Евтихия в церковное общение. Словом, Флавиан сообщает папе определение собора лишь к сведению и, пожалуй, даже к исполнению.

 А Лев Великий думает о пересмотре всего этого дела. Но из его слов далеко не ясно, вступается ли он в это дело как третейский судья, как judex ex compromisso, или же в силу принадлежащего ему jure divino права высшего надзора над всей вселенской церковью. С верным тактом, он неясностью фразы прикрывает свои папистические притязания от протеста и возражений.

 Халкидонский собор 451 г. в истории римского приматства составляет факт обоюдоострый по своему смыслу. Здесь церковный авторитет Рима поднялся на такую высоту, до которой он не доходил прежде. И однако же именно здесь нанесен был самый тяжкий и глубокий удар римским притязаниям. По этой двусто–ронности своей Халкидонский собор есть истинное порождение национального характера греков, непрямого, почти лукавого.

 Вся видимость собора, декоративная сторона его, составляет одну из блестящих страниц в истории папства. Льва приглашали на собор: он не явился — по тем же побуждениям, по которым уклонился от участия в Сердикском соборе и Юлий. «Это не согласно было с установившимися обычаями». Легаты папы держали его имя поистине честно и грозно. Слова «такого–то епископа принял в общение святейший папа города Рима», — являлись предвестником благополучного исхода этого дела. Сам Анатолий заявил, что Диоскор низложен не за веру, а за то, что он осмелился произнести анафему на папу, — и против этого не возражали. Несколько документов, прочитанных на соборе, адресованы «святейшему и боголюбезнейшему вселенскому архиепископу и патриарху великого Рима, и святому вселенскому собору, собранному в Халкидоне», что ставит вселенский собор в положение совещательного собрания при папе. Послание собора Халкидонского к папе — по букве — составляет один из самых неудобных документов для защиты положения, что вселенский собор выше папы. «Ты был для всех истолкователем голоса блаженного Петра. По твоей инициативе мы показали чадам церкви наследие истины». «Ты в лице твоих наместников управлял нами с благосклонностью, как глава членами». «Вот что мы сделали вместе с тобою, который присутствовал с нами духом, братски нам сочувствовал, и почти зрим был в мудрости твоих местоблюстителей. Благоволи, святейший и блаженнейший отец, признать и наше определение о константинопольской кафедре своим, достолюбезным и приличным для благоустройства. Все дело началось от твоей святости, и по всегдашней твоей благосклонности мы и осмелились утвердить, зная, что всякое исправление, производимое детьми, относится к их собственным отцам. Итак, умоляем, почти наш суд твоим утверждением. И как мы заявляли согласие с тобою во всем добром, так и твоя святость да воздаст детям должное». Но — под этою лукаво–льстивою формою Льву подносили определение собора о том, что константинопольский архиепископ имеет преимущества равные с римским, против чего протестовали со всею решительностью папские легаты, находя в нем ограничение преимуществ апостольского престола, учрежденных будто бы отцами собора Никейского.