Лекции по истории Японии

Каким образом появились эти "царские сокровищницы" и чем они наполнены? Ответ на этот вопрос уже дан в предыдущем изложении. Из Кореи и из Китая с давних пор, а в особенности – в V-VI в., в Японию переходили группы – иногда очень многочисленные – переселенцев. Они приносили на свою новую родину новые земледельческие орудия – железную мотыгу и лопату, знание устройства более совершенных оросительных сооружений, т.е. знание более высокой земледельческой техники; они принесли с собой шелководство, высоко развитое ткацкое искусство, гончарное, оружие и вместе с ним искусство его изготовлять. Эти иноземцы, как было описано выше, в большинстве случаев становились на положение томобэ и какибэ, т.е. рабов, находящихся в распоряжении родовой знати, прежде всего – царского дома. Благодаря им в распоряжение царей стала поступать обильная и всевозможная дань. Из Нихонги мы узнаем, что род Хата, собранный Юряку в одном месте, поставлял вместе с родом Вани такое количество предметов, что для хранения их при Ритю пришлось построить целую "внутреннюю сокровищницу". Далее, корейские походы давали также иногда довольно большую добычу; вообще обмен, который велся с корейскими княжествами под видом "дани", также давал немало имущества. О размерах этой дани можно судить по описанию похода Дзинго, когда с Кореи будто бы было взято "восемьдесят кораблей с данью"; при Нинтоку же из Силла будто бы поступило однажды 1464 штуки одной шелковой ткани. Увеличение числа томобэ, а, следовательно, и поступлений от них, а также начавшееся поступление налогов и податей от свободного населения, заставили при Юряку выстроить в дополнение к "священной сокровищнице" и "внутренней сокровищнице" выстроить еще "большую сокровищницу".

Сога заведывали этими тремя сокровищницами. Кем же были эти Сога?

Ито Дзохэй в своей работе "Процесс образования японского государства" пишет: "то, что Сога смогли победить Мононобэ и высоко вознести свое могущество, обуславливается тем, что они тесно слились с заведующими т. наз. "тремя сокровищницами" – "священной", "внутренней" и "большой", в особенности же – с потомками Ати-но оми и Вани, в чьих руках находилось заведывание "внутренней сокровищницей", где хранилась дань, поступающая из Кореи, и родом Хата, заведывавшим "большой сокровищницей", и смогли привлечь их под свои знамена", (Ито Дзохэй, Ниппон кокка-но сэйрицу катэй, стр. 153-154). В этих словах Ито важно полное признание факта "тесного слияния" дома Сога с родами Ати-но оми, Вани и Хата, т.е. с главнейшими группами переселенцев китайского происхождения. Присоединим к этому наблюдению Ито еще два дополняющих: вспомним указание Нихонги, что Сога Умако в насаждении буддизма действовал совместно с родом Сиба Датто, т.е. также группой переселенцев китайского происхождения; вспомним также сообщение той же Нихонги о том, что царь Сусюн был убит по наущению Умако ни кем иным, как отрядом потомков переселенца из Китая – Адзума-но Ая-но Кома. Соединяя все эти факты вместе, не проще ли сказать, что т. наз. дом Сога был мощной группой потомков китайских переселенцев или их возглавлял? А если так, каково было их место в общественном строе V-VII в.? Совершенно очевидно, что они не могли быть ничем иным, как томобэ, т.е. рабами. На это указывает и их название – Сога-бэ. Если же так, то основными действующими лицами в V-VII в. были группы рабов со своими вождями. Иными словами, основное движение этих веков – движение томобэ и какибэ. При этом совершенно не важна личная генеалогия тех, кто стоял во главе этого движения. Пусть все эти Мононобэ Мория, Сога Уиако, Сога Эмиси и Сога Ирука сами лично не были рабами, а наоборот, принадлежали к родовой знати, важно то, чье движение они возглавляли.

Движение томобэ и какибэ, согласно изложенном выше, в течение этого времени велось пока с одной целью: захвата власти в общеплеменном союзе. Эта цель предопределялась в известной мере личностью их вождей, для которых захват власти означал и богатство и силу. С другой стороны, это движение на первых порах тесно переплеталось с междоусобной борьбой японской родовой знати, бывших старейшин, теперь ставших владельцами и своих полей, и своих рабов. Иначе говоря, самостоятельная и основная цель движения – освобождение рабов – пока не выступала на первый план.