Лекции по общей психологии: [учебное пособие для вузов по специальности "Психология"]

Итак, мысль и слово — грандиозная проблема! Я думаю, что эта проблема действительно является ключевой. Я думаю, больше того! Я думаю, что проблема мысли и слова есть проблема, представляющая собой пробный камень всякой психологической теории мышления. И еще более того — я думаю, что от решения этой проблемы зависит судьба дальнейшего развития психологии познавательных процессов. Я имею в виду высшие опосредствованные процессы, то есть процессы мышления.

Часто говорят, что есть много способов неправильно решать проблемы, но существует только единственный способ решать любую проблему правильно. Я думаю, что здесь мы сталкиваемся с исторически сложившейся ситуацией, когда кажется, что дело обстоит как раз наоборот. Очень легко указать один способ решения проблемы, который закрывает пути решения. Трудно перечислить те различные пути, которые открывают путь к дальнейшей разработке этой центральной проблемы.

Какое же это решение, которое закрывает эти пути? Это решение заключается в отождествлении мышления и внутренней речи, словесного понятия и понятия.

А ведь, собственно, дело началось давным-давно в истории с ответа на вопрос о слове и мысли, в котором мы с большим трудом продвигаемся. Ответ был такой: мысль — чистое понятие, действительное содержание, что касается слова и словесного процесса, то это одежда понятия, одежда мысли, то есть то, что образует только оболочку. Это было крайне идеалистическое понимание дела. И, собственно, идеалистическая философия на этом настаивала и идеалистическая психология тоже. Вот где лежит движущее начало. Вот где лежит источник. А дальше — это выражение.

Но ведь мы только что видели, что естественнонаучно настроенная, на экспериментальном методе воспитанная психология пошла по противоположному пути, начала исследование словесных операций, чтобы проникнуть в саму мысль. Интериоризация казалась тем путем, по которому идет становление мысли. Следовательно, там лежит природа мышления, природа мысли: в общении, в усвоении. Фиксация этого сокращения, автоматизации — вот она, настоящая мысль, которая вырисовывается перед вами. Выготский был осторожнее, выступая против идей о речи как об одежде мыслей, о слове как об одежде понятия, что то же самое. Он вместе с тем, как вы, вероятно, знаете, очень остро, хотя и в очень своеобразной форме (своеобразной не в смысле того, что она была замаскирована, нет, в очень открытой, острой и серьезной форме, очень своеобразно выраженной, неким особым языком, он даже как бы менял язык, когда подходил к этой проблеме), высказывал ту точку зрения, что если внутренняя речь есть действительный дериват речи внешней и слово-понятие есть дериват внешнего слова, имеющего свое значение, то мысль, тем не менее, не совпадает с речью, а понятие, именно поэтому, не совпадает по своей психологической характеристике со значением слова. Оно еще должно найти это значение слова для себя, как мысль должна для себя найти свое собственное существование во внутренней речи, а затем и коммуницироваться, то есть развернуться в речь внешнюю. Аргументация была сильнейшей. Но сию аргументацию я изложу в следующий раз.

¹ Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т.2. С. 118-184.

² Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. СПб., 1997.

³ См.: Брунер Дж. Процесс обучения. М., 1962; Исследование развития познавательной деятельности / Под ред. Дж.Брунера, Р.Олвер, П.Гринфилд. М., 1971; Брунер Дж. Психология познания. М., 1977.

Лекция 41. Проблема целеобразования