Лекции по общему государственному праву

В самом деле, те, кто объясняет государственную власть таким образом, предполагают, что класс собственников есть нечто совершенно цельное, единое, как будто особое существо. Они не объясняют нам, каким образом отдельные собственники сливаются в одно целое; как существует и поддерживает свое единство это целое и каким путем оно превращает свое экономическое господство в политическую власть. Все это как будто бы разумеется само собой. Но в действительности эти предположения нельзя принять без критики. Прежде всего возникает вопрос, что такое класс собственников, действительно ли он представляет собой вполне определенное и однородное целое. Простое наблюдение убеждает нас, что границы класса собственников весьма неопределенны. Между капиталистами в полном смысле этого слова, с одной стороны, и пролетариями, с другой, стоят средние классы, образующие постепенный и незаметный переход от одной крайности к другой. Сюда относятся те мелкие собственники, имущество которых не обеспечивает вполне их существование, далее высшие разряды рабочих и низшие разряды техников, механики, машинисты, инженеры и другие лица, состоящие на службе у капиталистов. Точно очертить границы этого класса сверху и снизу невозможно. Правда, Энгельс в своих более ранних сочинениях утверждает, что развитие капитализма обрекает средние классы на исчезновение и что в результате этого развития общество все более и более резко делится на имущих и неимущих; но это утверждение опровергается рядом новейших исследований. В самой германской с.-д. партии то течение, которое называется ревизионистическим, выступает против этого догмата. Бернштейн доказывает с цифрами в руках, что средний класс вовсе не исчезает, что, напротив, число лиц, которых нельзя отнести ни к пролетариату, ни к капиталистам и которые поэтому являются полупролетариями-полусобственниками, постоянно увеличивается. С другой стороны, хотя промышленный и торговый капитал и концентрируется в большие, крупные производства, но вследствие все больше распространяющегося акционерного типа предприятий капитал дробится на мелкие части и, таким образом, орудия производства переходят в собственность все большего числа лиц. В силу этого средние классы, составляющие промежуточное звено между капиталистами и пролетариями, не только не уничтожаются, а обнаруживают тенденцию к разрастанию.

Но помимо того, что класс собственников недостаточно определен, нужно признать, что он не составляет однородного целого. Он делится на группы с весьма различными экономическими интересами; прежде всего на землевладельцев, с одной стороны, и промышленников, с другой стороны. Далее — на крупных и мелких собственников, крупную и мелкую буржуазию. Интересы этих различных групп весьма различны и часто противоположны. Сам Энгельс признает это внутреннее разделение имущих на различные, иногда враждебные группы и допускает, что, в силу этого разделения, в известные периоды истории ни один общественный класс не имеет абсолютного преобладания над другими и что таким образом вместо классового господства устанавливает известное равновесие сил между классами. Такое равновесие существовало, напр., по его мнению, в Германии в эпоху Просвещенного абсолютизма, и в результате его власть получила некоторую кажущуюся независимость. Нужно признать, что такое допущение противоречит основной предпосылке теории. Раз власть есть организованное господство одного класса, вытекающее из его экономической силы, то она должна ослабевать вместе с уменьшением преобладания того класса и при равновесии сил различных классов сводится к нулю. Между тем в действительности происходит как раз обратное, а именно, в те эпохи, когда существует равновесие между классами, государственная власть чрезвычайно усиливается; именно в такие времена от этой власти исходят крупные реформы, в частности, направленные в пользу неимущих классов.

Далее, если даже предположить, что класс собственников есть однородное целое, что все различные группы его сливаются воедино, то мы встречаемся при разборе теории экономического материализма с тем же возражением, которое было нами указано выше по отношению к учению Гумпловича. Мы задавали себе вопрос, каким образом власть могла возникнуть из завоевания, если она необходимо должна была существовать и раньше завоевания, потому что завоеватели должны были быть организованы: они не могли покорить туземцев, не будучи сами подчинены власти. Но то же самое недоумение возникает и относительно класса собственников. Ведь этот класс не есть же, в самом деле, единое живое существо; чтобы действовать и господствовать как единое целое, капиталисты должны сами быть организованы, иначе говоря, сами должны подчиняться власти. На чем же основано подчинение капиталистической власти? Если власть есть экономическое господство, то почему ей подчиняются сами капиталисты?