Лекции по пастырскому богословию

"Не бийце". Ближайшим образом здесь, конечно, разумеется нанесение вещественных ударов (бийство), что свидетельствовало бы или о грубости натуры человека, или о вспыльчивости и недостатке самообладания, но то и другое совершенно несвойственно пастырю, который, как служитель Божий, даже при обидах должен взирать на пример Пастыреначальника, "иже укоряем противу не укоряше, стражда не прещаша, предаяше же судящему праведно" (1 Пет. 2, 22). "Учитель, — говорит Златоуст, — есть врач душ, а врач не наносит ударов, но наносящего удары исправляет и врачует". "Не буди буй, — прибавляет поучение святительское, — …не бий верна согрешающа или неверна обидяща, своима рукама никого не удари". Но здесь же разумеют и нравственное биение, именно: биение словом, соблазны, которые биют иные немощныя совести людей, слабых в вере (1 Кор. 8, 12), и, наконец, тяжесть духовных наказаний, неблагоразумно налагаемых излишне строгими духовниками.

"Не сварливу", т. е. пастырю не должно любить споры, ссоры, раздоры, особенно же суды. Все это, несвойственное христианину вообще, обязанному быть "скорым услышати и косным глаголати, косным во гнев" (Иак. 1,19); особенно несвойственно священнику, как служителю любви и мира, который по своему сану должен быть выше мелочных вспышек раздраженного самолюбия и всячески должен стараться, чтобы его язык, благословляющий Бога и Отца, не клял человеки, бывшие по подобию Божию (Иак. 3, 9-10). "Книга о должностях пресвитеров приходских" разумеет здесь "ссору не только домовую и о вещах партикулярных (частных), но и словопрения и стязания пустословная о вере, для показания себя, а не истины, для славы своей, а не Божией" (Ср. 1 Тим. 6, 4–5; 2 Тим. 2, 14, 23–24).

"Не мшелоимцу" — греческое слово то же, которое употреблено и в послании к Титу (Тит. 1, 7), где оно переведено по-славянски: не скверностяжательну. По смыслу греческого и славянского слова здесь запрещается священнику не одно корыстолюбие, как излишнее стремление к приобретению земных благ (см. русский перевод), но, главным образом, скверностяжательство, т. е. употребление неправильных, незаконных, скверных способов к стяжанию (Ср. 1 Пет. 5, 2). Если "в епископе всякая стяжательность, даже и праведная, срамна", как свидетельствующая о привязанности к земному такого лица, которое должно других приводить в небо, то тем более таковая". Так, неприличны пастырю:

а) лихоимство, ростовщичество, т. е., отдача денег в рост с требованием незаконных процентов (что и выражает собственно понятие мшелоимства);

б) истязание мзды за тайнодействия или вымогательство платы за их совершение, постыдный торг с прихожанами. Правда, священник имеет право, сея своим пасомым духовная, пожинать их телесная (1 Кор. 9, 7; 11, 12), но этим правом он должен пользоваться так, чтобы не быть в тягость тем, для которых он отец (1 Сол. 2, 7) и довольствоваться доброхотным деянием;

в) продажа правды, когда пастырь ради прибытка делает что-либо беззаконное, например, венчает незаконные браки;

г) занятия, предпринимаемые в видах корысти и несообразные с званием служителя Божия.

Правда, те или другие занятия позволительно избирать священнику и трудами рук своих восполнять скудость обеспечения своего внешнего состояния со стороны пасомых по примеру Апостола (Деян. 18, 3; 1 Кор. 4, 12; 1 Сол. 2, 9; 2 Сол. 3, 8); но и в этом случае требуется от него разборчивость и благоразумие, как бы не взять на себя дела, унизительного для священного сана.

"Но кротку" — понятие, противополагаемое понятиям: бийца и сварливу. Кротость, по объяснению Златоуста, состоит "вообще в перенесении обид и, в особенности, в перенесении неприятностей не только от высших и начальствующих, но и от низших". При всех обидах и неприятностях пастырь должен хранить неизменно спокойствие духа и быть ко всем приветливым и радушным.

Это внутреннее расположение его души должно выражаться и вовне — во всех словах и поступках. Такое постоянное расположение духа и внешнее его выражение и есть кротость. Такое качество необходимо священнику как служителю Божию, который в своем служении должен забыть самого себя и свое самолюбие, и обязанности которого всегда требуют спокойствия духа и свободы от страстных движений вроде гнева и т. п. Но эта кротость не должна, впрочем, доходить до слабости, до потворства людским порокам; кротость нисколько не исключает строгости и грозного обличения человеческих заблуждений, как это показывает пример Пастыреначальника и Апостолов (1 Пет. 2, 23; Мф. 12, 19–20; ср. Мф. 23, 1; Кор. 4, 12–13; 1 Кор. 5, 5; 13, 10; Гал. 3, 1).

Требование от пастыря кротости не лишает его и права законными средствами защищать свою честь, и особенно честь священного сана; образцом этого служит тот же Апостол Павел (Деян. 22, 25; 1 Кор. 9, 15).