Лекции по пастырскому богословию

Говоря о необходимости пастырского служения в Церкви Христовой и неуклонении от этого призвания, св. отец советует в то же время принимать этот высокий сан лицам, подготовленным и чистым душой и телом. "Кто возьмется, — спрашивает святитель, — как глиняное какое-нибудь изделие, изготовляемое в один день, образовать защитника истины, который должен стоять с ангелами, славословить с архангелами, возносить жертвы на горний жертвенник, священнодействовать со Христом, возсозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира и — скажу более — быть богом и творить богами? Знаю, чьи мы служители, где мысами поставлены и куда готовим других. Знаю величие Божие и человеческую немощь, а вместе и силу. Небо высоко, земля же глубока (Прит. 25, 3). И кто из низложенных грехом взойдет на небо? Кто, обложенный еще дольним мраком и грубой плотью, может целым умом ясно созерцать всецелый Ум; находясь среди непостоянного и видимого, вступить в общение с постоянным и невидимым?"[281] "Величие, высота, достоинство, — говорит св. Григорий Богослов, — чистые существа, с трудом вмещающие сияние Бога… Которого во всем и вне всего, Который есть всякая доброта и выше воякой доброты… таков должен быть невестоводитель, уневещивающий души. И боюсь, чтобы, связав мне руки и ноги, не извергли меня из брачного чертога, как не имеющего на себе брачного одеяния и нагло вторгшегося в круг возлежащих там"[282].

Высота пастырского служения требует от священнослужителя и высоких качеств в личной жизни, посредством которых он может привлекать ко опасению и других. Пастырь, по мысли св. отца, должен проводить свою жизнъ строго и без пороков, подавая тем самым пример пастве. "Пастырь, — пишет святитель, — подобно серебру и золоту обращаясь всюду, во всяком обстоятельстве и деле не должен звучать, как поддельная и нечистая монета… Иначе тем большее произойдет зло, чем над большим числом людей он будет начальствовать… Но как удобно ткань принимает в себя невыводимую краску и близкие вещи занимают одна от другой зловоние или благовоние, так подчиненные… принимают в себя пороки начальства… Таким образом, порочному принимать на себя пастырство значило бы только усиливать зло и порок в мире"[283] (ср. Агг. 2, 13–14).

По учению св. отца, добрая и примерная жизнь пастыря должна быть признана первым, главнейшим и неприменным средством пастырского воздействия, потому что метод наглядного обучения есть самый естественный и действенный. "Или вовсе не учи, — говорит Григорий Богослов, — или учи доброй жизнью. Иначе будешь одной рукой притягивать, другой отталкивать… Меньше потребуется слов, если делаешь что должно, живописец больше учит картинами… Особенно вам, служители алтаря, — продолжает он, — советую не быть оком, исполненным тьмы, чтобы не оказаться первыми в порочной жизни… Будь более привязан к Богу, чем стой за учение о Боге. Всякое слово можно оспаривать словом, но жизнь чем оспоришь!"[284].

Пастырь должен быть среди своих пасомых, как военачальник среди солдат, сиять славой и добродетельной жизнью, чтобы, как говорит святитель, — не подать другим преткновения или соблазна, не погрешая и даже не подавая подозрения, сколько сие возможно"[285].

"Кому вверено сие (пастырство), — учит св. Григорий, — тот не только должен быть непорочным… но должен отличаться добродетелью… Он обязан не только изглаживать в душе своей худые образы, но и напечатлевать лучшие, чтобы ему превосходить других добродетелью больше, нежели сколько он выше их достоинством. Он должен не знать даже меры в добре и в восхождении к совершенству, почитать не столько прибылью то, что приобретено, сколько потерянным то, что не достигнуто, пройденное же обращать всегда в ступень к высшему и не высоко думать о себе, если и многих превосходит, но признавать уроном, если не соответствует в чем сану"[286]. Если в обыкновенном человеке, по мысли св. отца, считается пороком то, что произведено им худого, и заслуживает наказания и строго истязуется законом, то в пастыре даже и то уже порок, что он не достигает возможного совершенства и не преуспевает в добре. "В начальнике и предстоятеле, — говорит Григорий Богослов, — и то уже порок, если не многим он превосходит простолюдина, если не оказывается непрестанно лучшим и лучшим"[287].