Лекции по патрологии I—IV века

Относительно места происхождения Διδαχή позволительно высказывать только предположения, так как памятник не имеет ясно выраженной местной окраски. Насколько вообще шатки и неопределенны основания для решения этого вопроса, можно видеть из того, что различные ученые родиной памятника называют Египет, Сирию или, частнее, Антиохию, Палестину или Иерусалим, Пеллу, М,алую Азию, Грецию и, наконец, Рим.

Впрочем, большая часть исследователей высказывается за Сирию-Палестину на том основании, что в евхаристической молитве говорится о хлебе, который был рассеян по холмам (9.4: έπάνω των ορέων), — ясное указание на происхождение памятника в гористой стране; а также в 13 главе заповедуется давать пророкам начатки из произведений точила и гумна, волов и овец, вина и елея, чем предполагается главное занятие местных христиан земледелием и скотоводством. {Оба этих признака, говорят, больше подходят к Сирии и Палестине, чем к Египту. Даже если бы евхаристическая молитва имела происхождение, отдельное от всего памятника, то и в таком случае было бы странно в Египте удерживать упоминание о холмах. За сирийское происхождение Διδαχή говорит также форма славословия в конце молитвы Господней (8.2) и в евхаристической молитве (9.4; 10.5), которая имеет свое происхождение в этой стране.} Отмечают также указания Διδαχή на посты и молитвы лицемеров, т. е. фарисеев. Должно, конечно, согласиться, что все эти доводы довольно слабы и неопределенны, и указываемые в них факты допускают и иные толкования; но все-таки с большей вероятностью можно думать, что исторические предположения рассматриваемого памятника скорее всего могли быть даны в Сирии или, частнее, в Палестине.

Этим в некоторой степени ослабляются и без того шаткие доводы в пользу Египта, которые основываются на том, что свидетелями о существовании Διδαχή являются преимущественно александрийцы, — как будто произведение читают там только, где оно произошло, и как будто не естественно, что сведения о памятнике идут из Александрии, бывшей долгое время центром христианского просвещения. Еще меньшей доказательной силой отличается ссылка на неустановленное отношение между Διδαχή и посланием Варнавы, местом происхождения которого считают Александрию, а также на весьма сомнительный факт первоначального распространения учения о двух путях именно в Египте.

Отношение Διδαχή к Священному Писанию

В связи с вопросом о происхождении Διδαχή стоит вопрос об отношении его к Священному Писанию. Одни исследователи находят, что автор его не пользовался ни одной новозаветной книгой; другие открывают в нем свидетельства почти обо всех новозаветных писаниях. Обе крайности произвольны и должны быть отвергнуты; но вообще между известными нам произведениями древнехристианской литературы нет другого памятника, который при столь высокой оригинальности в расположении материала и форме обнаруживал бы такую же близость к тексту новозаветной письменности: в нем есть цитаты текстуальные, буквальные (кроме молитвы Господней, много стихов Священного Писания приводится без изменений); но чаще цитаты вводятся в течение речи со всеми модификациями, необходимыми для сообразования их с последовательностью мыслей автора, причем иногда соединяются разные места священного текста без всякого указания на то, что они взяты из различных книг или же различных глав одной и той же книги. В других случаях с трудом можно признать цитацию: автор как будто или несознательно вдохновлялся священным текстом, или же просто цитировал по памяти, не замечая тех изменений в тексте или смысле, какие он вносил в них. Но такого рода совпадения со священным текстом легче всего могут быть объяснены пришитой нами историей происхождения памятника.

Ветхий Завет использован автором Διδαχή сравнительно мало: определенно можно указать только две цитаты (из Мал. 1: 11, 14 — Διδαχή 14.3, и из Зах. 14: 5 — Διδαχή 16.7); во 2 и 3 главах наставления даются на основании Десятословия. Все это мало благоприятствует гипотезе, ищущей иудейского оригинала для первой части Διδαχή. Новозаветные цитаты заимствуются главным образом из Евангелия Матфея, с которым автор, видимо, хорошо был знаком, и именно с тем его текстом, какой имеем и мы. Встречаются некоторые намеки и на другие книги, преимущественно на писания евангелиста и дееписателя Луки; вероятно, автор читал и некоторые послания ап. Павла, а также послания Петра и Иакова. В Διδαχή нет ни одной определенной цитаты из четвертого Евангелия, но тем примечательнее, что многие понятия и выражения евхаристических молитв (cap. 9; 10) напоминают писания ап. Иоанна, и в особенности 6, 15 и 17 главы его Евангелия: автор Διδαχή как бы живет в той атмосфере мыслей и чувств, которая окружает писания Иоанна. Конечно, на этом нельзя строить никакой теории об отношении обоих текстов; но в связи с другими данными о древности Διδαχή эти наблюдения могут свидетельствовать о существовании предания, которое нашло свое письменное выражение в четвертом Евангелии.