Лекции по посланию к Галатам

Но давайте поставим два эти явления [Закон и обетование] друг напротив друга и позволим им противостоять друг другу. И давайте посмотрим, что сильнее — то есть отменяется ли обетованием Закон или же Законом отменяется обетование? Если Законом отменяется обетование, то получается, что своими делами мы выставляем Бога лжецом и лишаем Его обетование действенности. Ибо если Закон оправдывает, то он освобождает от греха и смерти, а следовательно — это же производят наши дела и человеческие усилия, которыми Закон соблюдается. Тогда обетование, данное Аврааму, становится недейственным и совершенно бесполезным. И отсюда [в таком случае] следует, что Бог является лжецом и пустословом. Ибо если тот, кто обещает что-то, не желает затем исполнять обещанного, но хочет сделать это недействительным, то что же это еще означает, если не то, что он— лжец и болтун? Но Закон не может сделать Бога лжецом, и наши дела не могут сделать обетование недействительным. Таким образом, оно должно быть действенным и твердым, даже если бы мы были способны соблюдать и исполнять Закон, поскольку Бог не дает пустых обетований. И даже если бы мы должны были признать, что все люди так же святы, как Ангелы (а это невозможно), и что они вообще не нуждаются ни в каком обетовании, то даже тогда следовало бы со всею уверенностью заявить, что обетование абсолютно незыблемо и твердо. Ибо, в противном случае, пришлось бы назвать Бога пустословом или лжецом, который либо пообещал что-то безо всякой цели, либо не желает исполнять того, что обещал. Посему как обетование было дано прежде Закона, так же оно стоит и выше Закона.

Бог поступил весьма мудро, давая обетование задолго до Закона, дабы никто не утверждал, что праведность дана через Закон, а не через обетование. Более того, Он намеренно предварил Закон обетованиями. Ибо если бы Он хотел, чтобы мы оправдывались Законом, то дал бы его за четыреста тридцать лет до обетования, или уж во всяком случае — вместе с обетованием. Но реальная ситуация такова, что прежде всего [давая обетование] Он хранит полное молчание о Законе. В конце концов Он учреждает его через четыреста тридцать лет. Однако на протяжении всего этого времени Он говорит о Своих обетованиях. Таким образом, благословение и дар праведности были даны до Закона, через обетование. И посему обетование выше Закона [первично по отношению к Закону]. Итак, Закон не отменяет обетования. Но вера в обетование, которою верующие спасались даже до явления Христа и которая теперь проповедуется через Евангелие всем народам мира, разрушает Закон — так что он не может более умножать грех, устрашать грешников и повергать в отчаяние тех, кто ухватился за обетование верой.

Огромное значение, или скорее даже ирония, содержится в решительном указании Павла на период в четыреста тридцать лет. Он как бы говорит: “Если вы знаете арифметику, то посчитайте на пальцах продолжительность периода между этими событиями — когда было дано обетование, и когда был дан Закон. Несомненно, обетование существовало значительно раньше, еще когда Закона не было (то есть оно было дано за четыреста тридцать лет до Закона)”. Это весьма убедительный аргумент, основанный на некотором специфическом интервале времени.

Павел говорит здесь не о Законе вообще, но только о записанном Законе. Он как бы заявляет: “Бог не мог рассматривать наше служение, наши дела и заслуги, которых еще не существовало, потому что в те времена еще не было Закона, который заповедовал бы служение, предписывал бы дела и обещал бы жизнь тем, кто соблюдает его. ‘Кто исполняет его, — говорит он, — тот жив будет им’. Так, если бы я дал поле или дом человеку, которому я ничем не обязан, и сделал бы это не по принуждению, но исключительно по доброй воле, и если бы через двадцать или более, лет после того, как я сделал ему это одолжение, я навязал бы ему закон, обязывающий его совершать что-то, то он не мог бы сказать, что он заслужил [мое] благорасположение своими делами, поскольку он получил это от меня за столько лет до того и исключительно по милости, когда я ничего не требовал от него. Точно таким же образом Бог не может принимать дела и добродетели, предшествующие праведности, ибо обетование и дар Святого Духа пришли за четыреста тридцать лет до Закона”. Именно это Павел и подчеркивает с иронией.

Аналогичным образом мы можем сказать: “Христианство уже существовало за четыреста тридцать лет до появления нашей монашеской жизни. То есть наши грехи были искуплены смертью Христа за шестнадцать столетий до того, как возникли какие бы то ни было монашеские ордены или покаянные каноны, или до того, как были выдуманы такие понятия, как половинчатая и полная добродетели. И как же нам теперь приносить искупление за наши грехи собственными делами и добродетелями?”