Лекции по посланию к Галатам

Павел называет Закон “вещественными началами мира”, то есть пустою буквою и традициями, записанными в какой-то книге. Ибо хотя Закон и сдерживает от совершения зла, побуждая к добрым общественным делам, такое его соблюдение не избавляет от греха, не оправдывает и не направляет на небеса, но оставляет человека в этом мире. Ибо я не обретаю вечной жизни тем, что воздерживаюсь от убийства, прелюбодеяния и воровства. Такие внешние добродетели и такая “честная жизнь” не относятся к царству Христа и не являются небесною праведностью. Это праведность плоти и мира, которою обладают не только самоправедные люди, подобные тому фарисею из Лук.(18:11), но даже язычники. Некоторые люди производят в себе эту мирскую праведность, чтобы избежать наказаний Закона. Другие — чтобы считаться надежными, праведными и смиренными среди людей. Таким образом, данное явление следовало бы скорее назвать обманом и лицемерием, чем праведностью.

Следовательно, в своем высшем употреблении и силе Закон может лишь обвинять, запугивать, порицать и умерщвлять, и ничего другого. Итак, где присутствуют ужас и чувство греха, смерть и гнев Божий, там, конечно же, нет праведности, там нет ничего Божественного и нет Бога, но лишь то, что относится к миру. Мир — это не что иное, как отстойник греха, смерти, гнева Божия, ада и всех пороков, которые ощущают на себе устрашенные и опечаленные [своим грехом], но не замечают самодовольные и самоуверенные [люди]. Таким образом, даже в своем лучшем проявлении Закон может лишь производить знание о грехе и ужас смерти. Грех, смерть и другие пороки— это мирские явления. Отсюда следует, что Закон не порождает ничего жизнеутверждающего [дающего жизнь], спасительного, небесного или Божественного, но лишь мирское. Вот почему Павел правильно называет его “вещественными началами мира”.

Хотя Павел называет весь Закон “вещественными началами мира”, что ясно вытекает из сказанного, тем не менее он высказывается с таким неуважением прежде всего о церемониальных законах. Он говорит, что, даже если эти законы очень полезны, они применимы лишь в некоторых внешних сферах — таких, как пища и питье, одежда, предписанные места, времена, храм, праздники, омовения, жертвоприношения и т. п., — которые являются исключительно мирскими и предписаны Богом для использования в этой жизни, а не как средства оправдания и спасения в глазах Божиих. Итак, термином “вещественные начала мира” он отвергает и порицает всякую праведность Закона, основанную на внешних церемониях, заповеданных и божественно предписанных до установленного времени. Он использует весьма презрительное имя, называя Закон “вещественными началами мира”. Так имперские законы являются вещественными началами [“элементами”, составляющими] мира. Ибо они относятся к мирским вещам, то есть имеют дело с тем, что присуще этой жизни, а именно — с деньгами, имением, вопросами о наследстве, с убийствами, прелюбодеяниями, ограблениями и тому подобными явлениями — со всем, чего также касается Вторая Скрижаль Декалога. Павел повсеместно называет папские декреталии и законы, запрещающие вступление в брачную жизнь и устанавливающие ограничения в еде “бесовскими учениями” (1Тим.4:1). Они являются “вещественными началами мира”, с тем лишь исключением, что устанавливают порочные заповеди, противоречащие Слову Божию и направленные против веры.

Таким образом, Закон Моисеев не порождает ничего, выходящего за рамки этих мирских вещей. То есть он лишь показывает с политической и богословской позиций пороки, существующие в мире. Своими ужасами он лишь подталкивает совесть к жажде и тоске по обетованию Божию и заставляет [человека] искать Христа. Но для этого необходим Святой Дух, чтобы сказать сердцу: “После того как Закон исполнил свою функцию в тебе, Бог не желает, чтобы ты [сердце мое] было лишь устрашено и умерщвлено, но [Он хочет], чтобы при помощи Закона ты признало свое ничтожное, безнадежное положение, а затем — не впадало в отчаяние, но уверовало во Христа, “потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего” (Рим.10:4). Здесь явно не создается ничего мирского, но, напротив, все мирское приходит к завершению, равно как заканчиваются все законы, и начинается то, что Божественно. До тех пор пока мы находимся под “вещественными началами мира” — то есть под Законом, который ничего не говорит о Христе, но лишь открывает и умножает грех, порождая гнев, мы — рабы, подчиненные Закону, несмотря на то что имеем обетование о грядущем благословении. Закон действительно говорит (Втор.6:5): “Люби Господа, Бога твоего…”, но он не может обеспечить меня теми “средствами”, при помощи которых я мог бы исполнить это, то есть обрести Христа.