Лекции по Посланию к Римлянам

            Это противоречит представлениям тех людей, которые воображают, что имеют какие-то добродетели и заслуги, изображая себе их как нечто благое и стремясь к ним, людей, которые избегают зла и в глубине сердца имеют одну лишь пустоту. Ибо они одиноко бродят в своей слепоте, полностью поглощенные теми благими вещами, которые они себе воображают и которых они желают для себя.

           

 

            6. “... Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля”. Данный фрагмент противостоит самонадеянности иудеев и служит похвалой благодати ради разрушения всякого надменного упования на [собственную] праведность и добрые дела. Ибо иудеи желают считаться чадами Царства, потому что они являются сынами Авраамовыми. Апостол выдвигает против них непреодолимый аргумент, непреодолимый прежде всего потому, что они сами не могут отвергнуть его значимость. Ибо если бы их самонадеянность была чем-то обоснована, то Измаил и сыны Хеттуры все были бы наследниками Авраама и заслуживали бы того же почтения, что и Исаак, однако в Библии утверждается совершенно обратное. Потому их претензия на то, что они имеют такое  же положение, как и Исаак, когда в качестве аргумента они приводят довод о том, что они тоже дети Авраамовы, напрасен. Ибо отсюда ничего не следует, что ясно видно из библейского текста. Но если бы кто-то возразил и сказал, что Измаил и ему подобные не заслуживают того, чтобы быть на том же уровне, что и Исаак, не только потому, что они были порочны и заслуживали лишения этого положения за свои грехи, но также, во-вторых, потому, что они были рождены не от Сарры, то Апостол приводит для них другой пример, не опровергая их аргументов, и, в определенном смысле допуская их возражения, хотя мы и не читаем, что другие дети Хеттуры согрешили, и Измаил согрешил лишь однажды. Но даже если согласиться с тем доводом, что у них были разные матери, то как же тогда быть с Ревеккой? Во-первых, в этом случае у детей была одна и та же мать, во-вторых, один и тот же отец, в-третьих, два брата, ни один из которых пока еще не был ни хорошим, ни плохим. И все же, без каких-либо заслуг с их стороны, один из них призван быть сыном, а второй - слугой. Отсюда неизбежно следует, что плоть не делает людей сынами Божьими и наследниками обетования, но они становятся таковыми лишь по милостивому избранию Божьему. Так, и только так - Дух и благодать Божья могут появиться только когда смирена надменность плоти.

            Тогда почему же человек гордится своими добродетелями и [добрыми] делами, которые нисколько не угодны Богу? Ибо они являются благими или добродетельными делами, но они угодны Богу только потому, что Он избрал их изначально [извечно]. Таким образом, мы совершаем добрые дела, только воздавая благодарения, ибо дела не делают нас хорошими, но наша благость, или, скорее, благость Божья делает добрыми нас и наши дела. Потому что они не были бы добрыми сами по себе, за исключением того случая, когда Бог считает их добрыми. Они являются только тем, чем Он их считает, и не представляют собой ничего, если Он не считает их ничем. Поэтому то, что мы мним [об этих делах], ничего не значит. То есть человек, который знает это, всегда напуган, всегда трепещет пред мнением Бога [пред тем, что Бог вменяет ему], и всегда ожидает этого. Потому, он не знает - что такое надменность или пререкания, в отличие от невежественных людей, полагающихся на собственную праведность и столь уверенных в своих добрых делах.

            Таким образом, определение добродетели, данное Аристотелем[9], ошибочно, потому что оно выставляет нас совершенными и воздает нам хвалу, раз оно не понимает, что делает нас совершенными и восхваляет наши дела только перед людьми и в наших собственных глазах. Но перед Богом - это мерзость, и противоположное угождает Ему намного более.