Лекции по русской литературе

Между прочим, Польшу атаковали почти в каждом номере газеты. Я бы сказал, что Польша была источником не столько политической крамолы – крамола, опять слово «крамола», – сколько источником эстетической крамолы. Все гонялись за журналом «Польша», это такой официальный журнал польского правительства, но он был в руках польских либералов, и они печатали репродукции современной польской живописи, статьи об искусстве современном, печатали переводы современных польских молодых прозаиков и так далее. Польша вообще была очень в моде в то время. Многие молодые писатели, молодые интеллигенты стали учить польский для того, чтобы читать польские журналы в оригинале. Через Польшу открывалось большое окно на Запад, и польский язык русскому изучить легче, чем английский, скажем, или французский, и гораздо легче становился доступ к западной культуре. И они, видимо, это понимали, и в «Литературной газете» то и дело появлялись атаки на Польшу, вот было, например, открытое письмо такого законченного мерзавца, Василия Захарченко, редактору польского журнала «Польша», где он атаковал в основном живопись, говорил, что путем абстракционизма они проводят свою ревизионистскую политику.

Или, например, некий Гаврилов написал статью «Литературное бездорожье» о прозе Марека Хласко и поэзии Богдана Дроздовского. Известны имена? Марек Хласко. Нет, это польский писатель нашего поколения, моего, один из первых бунтарей. Я напишу по-русски, я не знаю, как по-польски пишется (пишет) Марек Хласко. Такой польский young angry man. Первый его сборник называется «Первый шаг в тучах»[16], и был еще [снятый по его рассказу] знаменитый фильм «Восьмой день недели»; он описывал польскую жизнь без прикрас, описывал все проблемы, которые там возникали между молодыми людьми, и он постоянно находился под атакой официальной критики. Кстати говоря, все статьи зубодробительные, атаки на Запад, еще и своего рода пользу приносили, они давали информацию. Скажем, ты живешь где-нибудь в Саратове и даже не подозреваешь, что существует на свете Марек Хласко – до тех пор, пока его не раздолбает «Литературная газета». «Литературная газета» скажет, что он буржуазный декадент, очернитель социалистической реальности, жизни и так далее и тому подобное. И у тебя в Саратове уже возникает определенная информация, ты начинаешь думать: о, какой там хороший парень существует, какое интересное название рассказа – «Восьмой день недели», о чем это? Оказывается, это порнография, это натурализм. Двое, он и она, из-за жилищного кризиса в Варшаве не знают, где соединиться, чтобы любить друг друга, и все дни недели они ходят в варшавских трущобах, не могут найти комнату, чтобы уединиться. И в восьмой день недели разражается трагедия, когда ее где-то там насилуют. Вот о чем! И вся эта критика зубодробительная дает опять же обратный результат. Или Богдан Дроздовский: я потом встретил Дроздовского в Варшаве, очень была интересная встреча. Он пишет стихи «Шестнадцатилетняя с накрашенными губами», это о молодой проститутке в Варшаве. Совершенно немыслимо для социалистического писателя писать о каких-то проститутках – о рабочих надо писать, о колхозниках надо писать! А он пишет о проститутке, это совершенно жуткая история!