Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Именно в этот период молодой Альберт сидел в библиотеке, и бесцельно копался в трудах различных учёных и почему-то мысль Галилея решил приписать себе. Это модернизированное Эйнштейном утверждение Галилея верно только при множестве «если». Его поэтому очень легко опровергнуть, потому что при соблюдении объявленных условий так могут двигаться относительно друг друга тела, например — планеты, с огромной разностью в массе и соответственно с огромной разницей в силе притяжения, а это уже гарантирует различное протекание физических процессов. Не говоря уже о том, что на самой Земле при соблюдении тех же условий, например, — вода закипает по-разному в различных условиях…

Эйнштейн ошибся также, объявив скорость света постоянной величиной, ибо ещё в 1783 году Джон Мичел заметил, что свет, идущий от тяжелых тел, замедляется по причине тяготения их; поэтому уже в зоне действия силы тяготения скорость может быть разной. Причём даже из знаменитой формулы Альберта Е = mс2 видно, что если мы имеем дело с очень крупными объектами или объектами, уходящими какой-либо своей стороной в сторону бесконечности, то величины энергии этого объекта могут уходить в сторону бесконечности, а следовательно и величины скорости тоже… При этом абсолютно игнорирована внутренняя энергетическая суть объекта, а она ведь в большинстве случаев разная.

Кроме того, не исключено, что Эйнштейн воспользовался мнением древнего Эпикура о постоянстве скорости — Эпикур: «Далее, когда атомы несутся через пустоту, не встречая сопротивления, то они должны двигаться с равной скоростью. Ни тяжелые атомы не будут двигаться быстрее малых и легких, если у них ничего не стоит на пути, ни малые быстрее больших». Такие идеальные условия, без всяких препятствий и влияний, и утопические предположения можно было допустить три века до нашей эры.

Ошибся Эйнштейн и в своем другом постулате, что скорость света одинакова для всех движущихся наблюдателей. Разница не различима — когда разница скоростей двух наблюдателей невелика, она оказывается просто ничтожно-неуловимой по сравнению с огромной скоростью света. Но при очень большой разнице в скорости самих наблюдателей — эта разница тут же проявится.

Сомнительно утверждение Эйнштейна, что скорость света не зависит от скорости источника. Ибо если из-за очень сильного изменения скорости источника подвергается изменению и его гравитационное поле, а это обязательно произойдет, то Эйнштейн станет противоречить самому себе, ибо, он сам доказал, что гравитационное поле искривляет траекторию света, поэтому могут изменяться и все параметры света; особенно около таких объектов, как «черные дыры». Кстати, уже эффект Доплера показывает, что частота световых волн зависит от взаимного движения источника и наблюдателя.

Эйнштейн провозгласил искривление пространства-времени, обусловленное присутствием в нем массивных тел. Понятно, что массивные тела искривляют траекторию движения и скорость, а, следовательно — они просто изменяют время в сторону ускорения или замедления, но сюда не применимо словосочетание «искривление пространства». Тем более это слово абсурдно применять к понятию пространства. Можно говорить об искривлении траектории, изменениях каких-то полей пространства, видимости предметов в пространстве или об изменениях их взаимного положения. Можно было бы говорить о постоянной деформации пространства, но это тоже не совсем верно. Пространство под влиянием движущихся тел просто постоянно изменяется во всех своих плотностных сферах, и это состояние постоянной непрекращающейся флуктуации-изменчивости является для него нормальным, обычным — это его жизнь.

«Оригинальным» является и рассуждения Эйнштейна основанные на ограниченности нашего зрения — стержень, наблюдаемый (человеком) с точки зрения любой системы отсчета, движущейся равномерно и поступательно относительно инерционной системы, в которой стержень покоится, — очевидно кажется короче. Альберт Эйнштейн предложил считать это фундаментальным законом Природы, а это сокращение длины стержня — свойством самого пространства…

А если бы Эйнштейн посмотрел бы на этот же стержень с той же системы отсчета, но с расстояния примерно два километра, то оче-видно и без всяких сомнений этот стержень казался бы точкой; и это можно было бы смело предложить считать «фундаментальным законом Природы» — что стержень есть точка. А если бы этот злосчастный стержень оказался бы на расстоянии более 3–4 километров, то его вообще не было бы видно без всяких сомнений. — И «гениальный» Эйнштейн с полным правом своей глупости мог объявить «фундаментальным законом» его полное отсутствие в этом Мире, а само пространство — не кривым, а страшным пожирающим чудовищем…

Дело в том, что «великий» Эйнштейн не учел элементарную ограниченность, несовершенство природы человеческого зрения, предел его восприимчивости — он допустил элементарную ошибку, которую допустил двести лет до него его соплеменник Дэвид Юм, а Эйнштейн её блестяще повторил.