Лекции профессора Чайникова. Остров учёных. Пластмассовый дедушка

— Нет. Тожи хозяйка поехачи. Жона его. Следом вылетели легкие белые «Жигули».

— Стало быть, это Булкин? — спросил дедушка.

— Это сынок ихний. Лейтенант военный. Вылетел еще один белый «жигуль».

— Это, значит, академик Бутылкин?

— Это дочка евонная. Лена. В институте преподает. И тут раздался жуткий треск мотоцикла.

— А это, стало быть, внук академика Булкина? — спросил дедушка.

— Почему? Это и есть сам академик Булкин. Пал Андреевич. Вона.

И в ворота вынесся человек на мотоцикле, очень похожий на поэта Некрасова. В светлом хорошем костюме с галстуком.

Опять послышался треск. Еще один мотоцикл подступал.

— А это внук академика Бутылкина?

— Почему? Это и есть сам академик Бутылкин, Андрей Палыч.

Вслед за первым вылетел второй мотоциклист. С носом бульбочкой, очень похожий на писателя Тургенева Ивана Сергеевича.

Константин Михайлович и Володя Удинцев ни с чем поехали в сторону дома. Прозевали.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Понемногу обо всех

ВНУТРЕННЯЯ ГАЗЕТА ТИПА ПОСЛЕДНИХ ИЗВЕСТИЙ

ВЫПУСК II

О железном человеке — председателе горсовета

Ему доложили, что с карандашной фабрикой дела плохи. Никак она не сносится. Не желает. Особенно труба. Строили фабрику давно и чрезвычайно крепко. Отбойные молотки от нее отпрыгивали, а чугунные бабы разбивались в порошок.

— И вообще, проще построить два новых здания, чем снести одно старое. Это будет лучше всего, — сказал председателю заместитель.

— Будет лучше всего, если мы, наконец, научимся сдерживать свои слова и решения, — ответил железный председатель своему рассыпчатому заместителю. — Фабрика будет сломана, а небо будет чистым.

О том, почему в университете все исполняли обязанности работников, а не были работниками

Однажды университет из одной старой лабораторий сделал спортивный зал.

А тренеры университету не положены. Тогда взяли и двух тренеров оформили исполняющими обязанности лаборантов.

Когда же понадобились лаборанты, их места были заняты. Но были свободны, места истопников — дело было летом. И лаборантов взяли как исполняющих истопнические обязанности.

Зимой ушел на пенсию профессор и срочно нашли человека на должность профессора, чтобы он исполнял обязанности истопника.

И вот так, чем дальше в лес, тем больше все запутывалось. В конце концов все перестали понимать кто есть кто. Кто академик, кто истопник, кто плотник и кто какие обязанности исполняет.

Окончание велосипедной поездки пластмассового дедушки

Вечером в вагоне сильно бушевал один пьяный хулиган. Он приставал к женщинам. Ругался. Курил. И клал грязные ноги на противоположную лавку.

— Уважаемый, прекратите буянить! — сказал ему Константин Михайлович.

— Ах ты, древность! Антиквариат! Село! — возмущался пьяный. — Я сейчас тебе начищу. Будешь сверкать. А твоему велосипеду ножки приделаем!

— Ему самое место за решеткой! — сказал Володя.

Константин Михайлович проглотил таблетку и…

И вокруг буяна стала вырисовываться отличная решетка. Крепкая и напоминающая попугайскую клетку.

— Караул! Замуровали! — кричал хулиган, бегая внутри. — Пройти невозможно стало!

Так его в этой клетке и вынесли милиционеры на перрон.

Про Карцева-старшего

В эту ночь пластмассовый дедушка спал крепко. Притомился.

В соседнюю комнату вошел Карцев-старший и просунул руку в бетонную залогуевскую дыру. Покрутил кистью в шкафу и вытащил золотую папочку с таблетками.

Высыпал на ладонь три таблетки, закрыл коробочку и сунул ее назад во внутренний карман пиджака пластмассового Константина Михайловича.

Доброметр в шкафу верещал отчаянно. Но после свежего воздуха и велосипедов дедушка ничего не слышал.

Про Карцева-младшего

Он со своей крыши смотрел на интуристовскую гостиницу через специальный бинокль ночного видения.

— Во папаня дает! Хитрый бес. В карман залез! Никуда не денется, а со мной поделится!

Это, наверное, от большой луны его потянуло на большую поэзию. А пятнадцатая армия уже была близко.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Самые толковые дети города

В зале сидело сто человек ребят — победителей городской математической олимпиады. Хоть они были и победители, но шумели и вертелись, как ненормальные. (То есть они шумели, как все нормальные дети. Но когда нормальные дети шумят, про них всегда говорят, что они шумят, как ненормальные.)

Был четверг, 16 часов 00 минут.

На сцене находились представители общественности.

Это были преподаватели, руководители города. Корреспонденты. Композитор Гладков с «папулей». (Константин Михайлович проходил здесь как представитель сельской интеллигенции.) Космонавты. И, конечно, учителя.

Слово предоставили заместителю председателя горсовета.