Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова

Я вам не говорю о первых трех днях. По Преданию Церковному, здесь душа еще, может быть, ничего не испытывает, хотя при смерти уже, как говорят очень многие факты, об этом говорят святоотеческие писания, здесь, перед смертью, уже начинается соприкосновение человека с "тем миром", и это соприкосновение носит характер вполне соответствующий духу человека. На что его дух устремлен, к чему он был прилеплен, что он искал, чем дышал? Правда, Отцы говорят, что даже и к святым приступают, искушая их, но это носит совершенно другой характер. Но первые дни по нашему земному исчислению – там нет времени, а у нас есть время, поэтому мы можем, понимаете, мы можем ориентироваться – считается, что душа находится близ тела. Уже потом она отступает в иной мир. Ведь тот мир, мы можем не сомневаться, имеет бесконечно много принципиальных ступеней, и вхождение в этот мир проходит различным образом. Что из себя представляет вот затем те два этапа, которые в Церкви называются как? Как мы читаем: душа водится по обителям райским и показываются ей. Затем душе показываются все части, если хотите, места адские, и душа тоже созерцает их и испытывается. Вот мы почему‑то говорим, что она испытывается только когда касается "геенны", когда касается страстей. Нет. На все испытывается душа, и на добро также испытывается душа, как потом на зло. Вы слышите, и на добро, и на зло – все душа здесь начинает созерцать и видеть. Как пишет Апостол, что "сегодня мы как бы зерцало в гадании". Вот и верно, мы действительно как в зеркале, как в гадании, и не знаем, правда же, и не знаем? Вот читаем, представляем. И как? Ну образы себе, картинки… Тогда же, тогда – лицом к лицу. Т. е. увидим так, как есть. Душа способна оказывается созерцать тот мир, когда освобожденная от тела становится сама частицей этого мира. Душа духовна в этом смысле, она вступает в область духов и начинает видеть, видеть иным образом, конечно не таким, иным образом, но видеть, т. е. познавать. Кстати, обращаю ваше внимание, что познание – это не есть акт внешнего созерцания. А истинное познание – это есть акт, я бы сказал, субъективно–объективный, т. е. охватывающий полноту и переживаний внутренних, и сопричастности с внешним, это сопричастность тому, что человек познает. Так вот, что происходит? Происходит, если хотите, испытание личности, испытание души перед лицом с одной стороны добра, добродетелей. Вот человеку представляется кротость, например, кротость. Что это? Хорошо или плохо? Влечет меня это или, наоборот, отталкивает это. Влечет или отталкивает? Целомудрие… Смеяться можно над этим или, напротив, душа влечется к этому? Знаете, все до одной добродетели – вот здесь я начинаю вам описывать картины – представляются человеку на предмет испытания: на сколько душа жаждет этого и жаждала. Вот, что происходит. Видит в этой полноте красоту этой добродетели, красоту, ибо каждая добродетель она прекрасна, как и Бог есть именно красота, Сам Бог есть Красота неизреченная, и каждая добродетель именно прекрасна. И вот здесь испытывается, есть ли в душе человеческой, приобрела ли она в условиях земной жизни, в условиях земной свободы, приобрела ли она хоть какое‑то стремление к этой красоте.