Лелейская гора

- Тогда тебе самому придется посидеть тут одному.

- За меня не беспокойся. А если доктор все-таки не захочет прийти, пусть посоветует, что надо делать и где добыть лекарства.

Мы сложили в поленницу сучья, корни, ветки и пни, посеребренные лишаями; теперь Василю хватит растопки на весь день. Знай себе подкладывай да гляди в огонь. Я сунул ему в руки «Учение о наследственности» - пусть познакомится с ролью ген, - и мы отправились на поиски Ненормального Доктора. Собственно, это надо было сделать давно, поскольку вполне вероятно, что Ненормальный Доктор - наш человек; но чем скорее мы его обретем, тем скорее потеряем, и сейчас нам не на что было бы надеяться. Одно меня тревожит: а что, если при виде нас у доктора со страху снова прояснится в голове …

На лугу чуть-чуть светлее, чем в лесу, в трех шагах от себя я вижу Якшу, принявшего облик морского чудовища. Вокруг нас вообще немало всяких духов, они то возникают, то исчезают в тумане. Будь мы немного осторожней, мы могли бы застичь у Дьявольского стола целую компанию чертей, которые обедали здесь и подрались, отнимая друг у друга куски, и разбежались при нашем приближении. На столе одиноко лопотал источник, заглушая плеском цокот копыт. Мы умылись, попили воды, я вытер губы платком с вышитой шелком меткой, окруженной цветными виньетками. Вода в этом источнике обладает чудотворными свойствами, недаром ее называют дьявольской. Стоило нам выпить ее, как наше зрение обострилось и, постепенно расширяя кругозор, проникло до корчевья и скал. Вдруг перед нами, словно колодец, вырытый в тумане, открылась маленькая долина, которая просматривалась до самого дна. Сначала я принял ее за очередной мираж, созданный прихотливой игрой природы. Но мираж не рассеялся даже и тогда, когда мы стали спускаться в долину: теперь мы отчетливо видели пушистые склоны, поросшие сосняком, заброшенную глухую тропинку без конца и начала и группу желтых камней, напоминающих нестриженых овец. Долину пересекала речушка, обросшая ольшаником, до сих пор еще ярко-зеленым. Вдруг откуда ни возьмись на берег выскочил крупный заяц и, навострив уши и подняв хвост, поскакал впереди нас. Скрылся в кустах, пропал, но только было я успел мысленно распрощаться с ним, как заяц снова появился перед нами и давай дразнить меня, играя задним местом. Три раза подряд проделал он со мною такую шутку - нипочем не отстает. Я не вытерпел и вскинул винтовку, Якша схватился за ствол:

- Не смей, ты что, рехнулся?

- Надо же проверить, настоящий он или нет!

- Конечно, настоящий, а то какой же? Не из тумана же он.

- Если не из тумана, мы его посолим и съедим.

- А что решит Василь, услышав выстрел?

Решит, что мы наткнулись на засаду, и будет сходить с ума от беспокойства. Вот так: чем больше нас, тем больше волнений и тем меньше свободы.

- Заяц приносит несчастье, - сказал Якша, - отпусти его ко всем чертям!

- Если он еще раз попадется мне на глаза, я опущу его в котел.

- Не попадется, вот увидишь, он тоже чувствует, когда жареным пахнет.

И точно, не попался. А пока мы смотрели ему вслед, с гор обрушилась лавина тумана и накрыла нас в котловане долины. Веселый лепет ручья, придавленного туманом, мгновенно осекся, сменившись чуть слышным бормотаньем, глухим, как сама тишина. Я бросился обратно в горы, надеясь по памяти добраться до них; но через несколько шагов я понял, что сбился с пути. Оставалось надеяться, что, может быть, позднее дорога восстановится как-нибудь в памяти и, может быть, просто сама выведет меня в горы, а пока что, не желая тревожить Якшу, я шагаю вперед. Все вперед и вперед, а гор все нет. Наверное, их проглотила ночь. Вот вверх взбегает невысокий холм, но за ним провал, котлованы, и так мы качаемся вверх и вниз, а белые камни белеют, как кости. Тишина угнетала, давила, отзывалась звоном в ушах, и мне поминутно мерещилось, что где-то недалеко от нас косари натачивают косы. Мы лавируем в тумане, стараясь избежать с ними встречи, но избежать ее очень трудно, потому что кругом, полно косарей и все они точат косы или звякают затворами винтовок.