Лелишна из третьего подъезда

Это было для Петьки ударом посильнее, чем тот, который он испытал, когда выпрыгнул из вагона.

Это был, если вы знаете бокс, — нокдаун!

Петька лёг.

И вытянул ноги.

И уснул.

Спал он примерно с час. Проснувшись, сначала опять ничего не понял. Почему — ни бабушки, ни раскладушки?

Весь он был в цементной пыли, а руки — в крови.

Захныкал Петька, кулаком кому-то погрозил.

Встал.

Хлопнул по себе ладошками — пыль полетела. Сообразил он, что в таком виде показываться в городе нельзя.

Пошёл Петька бродить среди берёзок, обливаясь горючими слезами.

Эх, домой бы сейчас, получить бы:

1) хорошую порку и

2) хороший обед!

Увидев ручей, Петька сразу стал раздеваться.

Куртка полетела в воду.

За ней — рубашка.

И он принялся стирать штаны. Собственно, он их не стирал — не умел, а просто опускал в воду, поднимал, снова опускал — полоскал, одним словом.

А выжать не догадался.

Так и повесил штаны на ветви.

Куртку и рубашку пришлось искать ниже по течению, потому что они уплыли и затонули.

Через некоторое время Петька грелся на солнышке, а одежда его висела в тени.

А он ещё удивлялся, чего это она и не собирается высыхать.

Голодный желудок пронзительными выкриками и стонами требовал у хозяина пищи.

Слюны было, столько, что Петька ставил рекорд за рекордом по дальности плевков.

Ух, как есть хотелось!

И в голову проникла мысль: а почему бы тебе сей же час не пойти в город? Авось, что-нибудь где-нибудь и получится?

Вдруг буханку хлеба найдешь или ещё что-то? Петька бегом побежал.

Вбежав в улицу, он понюхал воздух.

Уловил какие-то съестные запахи.

Свернул на них.

Бежал и нюхал.

Снова свернул.

Ещё раз свернул.

И вдруг заметил, что запахи

запахи

запахи

запахи

со всех сторон запахи!

Хоть стой на одном месте, крутись и нюхай!

Ведь из каждого дома неслись запахи. А нюх у Петьки был до предела обострённый. Ведь впервые в жизни мальчишка, проснувшись, не поел!

За маленьким заборчиком увидел он невероятно толстого мальчика.

Тот сидел за вкопанным в землю столом и страдал.

А на столике перед ним — невероятно огромная миска и в ней

суп.

Ух, суп!

Эх!

Запах супа прямо-таки притянул Петьку, перетащил его через заборчик и посадил за стол.

И Петька спросил:

— Съем?

— Ешь, — лениво ответил невероятно толстый мальчик, брезгливо пододвигая невероятно огромную миску.

Ложка в Петькиных руках превратилась в супомёт системы «ТИП» («Только не подавись»).

Проглотив суп, Петька спрятался в кусты.

Из дома вышла невероятно толстая тётя и воскликнула:

— Ты съел всё? О радость! Больше ты не будешь худеть и сохнуть на моих глазах! Ешь котлетки, я побежала за компотиком!

Невероятно толстая тётя скрылась в доме.

Петька выскочил из кустов и уставился на четыре невероятно большие котлеты и невероятно длинные макароны.

Невероятно толстый мальчик сказал:

— Ешь. Я и так закормленный.

Петька быстро всё сглотал.

А мальчик сказал:

— Спасибо. Компотик я буду сам.

Петька с трудом перешагнул через заборчик.

Им овладела сытая истома.

Он еле передвигал ноги.

И искал местечка, где бы прилечь.

И спокойно переварить пищу.

Глаза закрывались сами собой.

Петька начал спот… ык…атьс… я…

Спать… спать… спа-а-а… Несколько шагов он спал стоя.

Потом растянулся прямо у забора на травке.

Продолжаем нашу программу. Выступает иллюзионистка Лёлишна Охлопкова. Всего за два часа она превращает Головёшку во Владика Краснова! Ловкость рук и забота о человеке! Прощание с Головёшкой.

В милиции Горшков сказал ребятам:

— Найдём вашего Пару. Не таких ловили. Вот недавно, помните, тигрёнок терялся, это было трудновато. А этот никуда не денется. Далеко не убежит. С любого поезда снимут и обратно отправят. В цирк вечером идёте?

— Конечно, — ответил Головёшка.

— В таком-то виде? — спросила Лёлишна. — Вы посмотрите на него.

— Ну и что? — недоумённо спросил Головёшка. — Я вам не стиляга какая-нибудь.

— Нет у него другого вида, — сумрачно проговорил Горшков, — условия жизни у него тяжёлые.

— Надо ему помочь, — всё так же спокойно сказала Лёлишна, — надо его вымыть, заштопать и перешить.

— Не смешите вы меня, — испуганно попросил Головёшка. — Ни разу в жизни со мной такого не было. Разыгрываете меня, да? К штанам придрались, да?

— Идём, Владик, — позвал Виктор, — нечего время зря терять.

— Не Владик я! Понятно? Головёшка я! Понятно? Не-поддающийся! Понятно? Колония по мне плачет! Понятно?

— У тебя нервы больные, — сказала Лёлишна, а Горшков сказал:

— Не шуми, Голо… Владик. Слушайся.

— Надоело мне всех слушаться, — огрызнулся Головёшка, но пошёл следом за ребятами.

Всю дорогу молчали. Только Лёлишна тихонько напевала:

Вы все проказники,
Вы безобразники,
Вы хулиганщики,
Вы все обманщики!

У самого дома Головёшка сказал:

— Никогда в жизни со мной такого не было.

Тут Лёлишна всплеснула руками, ойкнула: из подъезда выходил дедушка.