Лем. Жизнь на другой Земле

«Мы предпочитали ночевать в гараже, нежели выходить в город, потому что было сказано, что наличие пропуска вместе с удостоверением личности не является для поляка гарантией неприкосновенности, и украинские полицейские могут его просто застрелить», – говорил он Фиалковскому. И это точно совпадает с тем, что описывает в книге «Поляки во Львове 1939–1944. Ежедневная жизнь» Гжегож Грицюк, под начальством Питулея украинская полиция охраны сеяла страх и среди евреев, и среди поляков. Встреча с таким полицейским была опасной для Лема, независимо от того, какой документ у него был.

Не важно, убежал он из фирмы уже в 1942 году или лишь в феврале 1943-го, появляется ещё одна загадка в биографии Лема, которую мы должны разрешить. По меньшей мере несколько месяцев он жил во Львове полностью нелегально. Каждое случайное узнавание на улице грозило смертью ему, его семье и «семье Подлуских с улицы Зелёной»[78], у которых он ожидал конца немецкой оккупации (скорее всего, это был не единственный адрес, где он прятался, но только этот он раскрыл публично).

Этот период интересен для поклонников его прозы тем, что во время этих нескольких месяцев рождается «Человек с Марса», первый роман Лема science fiction. Из интервью с Бересем видно, что Лем написал его как Донабидович, когда, с одной стороны, у него была возможность перемещаться по городу, благодаря фальшивому имени, с другой – это перемещение по городу он должен был свести к минимуму. Возможно, и один и второй аспект его положения кроется во фразе из интервью Береся, которая очень характерна для Лема: «записался в библиотеку, читать мог сколько хотел». В этом невинном на первый взгляд описании ситуации можно увидеть ужас всей ситуации человека, который скрывается от смертельной угрозы – и из-за этого смертельно скучает.

Последние несколько месяцев немецкой оккупации во Львове ни у кого, кроме самих немцев, уже не было «сильных» бумаг. Но и они начинали бояться, потому что, как говорит Лем Бересю, «это был период, когда уже начали говорить о русских и о большом зимнем наступлении». Инцидент с Тиктином, если и был настоящим, то произошёл через две недели после капитуляции Паулюса в Сталинграде, которая привела к уничтожению Группы армий «Юг» – той самой, которая заняла Львов[79].

Запущенная немцами машина террора после последнего решения еврейского вопроса тем временем повернулась к «Арийцам». Как хорошо заметил профессор Хорст Асперникус, немецкая политика как таковая уже не имела смысла. Они высокой ценой построили махину, которая жила за счёт рабской силы евреев и военнопленных только для того, чтобы их как можно быстрее уничтожить, но тогда их экономика уже была зависима от бесплатной рабочей силы. Откуда же её брать? Какое-то время немцы весьма наивно полагали, что славянские народы пойдут добровольно. Акция вербовки во Львове (и не только) тем не менее закончилась полным фиаско.

С осени 1942 года начались облавы. Возможно, именно одну из них Лем описывает Фиалковскому в интервью: прячась у одной старушки, он ждал фальшивые документы и видел в окно, как каких-то людей грузят в грузовики. Облавы проводились в разных местах, в которых массово собирались жители Львова. Теоретически их целью был сбор способных к работе людей, но способными к работе считались также пятидесятитрёхлетняя женщина и мужчина без пальцев на одной руке[80].

Немцы делали ставку на количество, выбирали места, в которых можно зараз поймать несколько сотен людей: сначала ярмарки, потом вокзал, на котором в грузовики загоняли просто всех пассажиров междугороднего поезда. Случалось также, что ловили всех посетителей кино, вместе с обслугой. Пик облав пришёлся на начало 1943 года[81].

«Арийских бумаг» было недостаточно, чтобы выйти из этого котла. Только четыре вида документов давали такую возможность: легитимация «Im Dienst der Deutschen Wehrmacht», «Deutsche Post», RD («Служба Рейха») и… еврейские. Немцы не убивали всех подряд, у каждого был свой срок – как говорил Лем, жалуясь Бересю на исторические неточности в фильме «Больница Преображения» Жебровского, который показал одну большую экзекуцию, а должен был показать отдельные экзекуции пациентов, отдельные – врачей, отдельные – медперсонала, и так далее.