Лемартес

Он атакует когтями. Их острия пробивают мою броню с обоих боков, глубоко вонзаются в тело и ломают ребра. Чудовище смыкает громадные челюсти. Я увертываюсь, не позволяя пасти сомкнуться у меня на голове. Клыки длиной несколько сантиметров впиваются мне в правый наплечник. Демонические зубы настолько крепки, что погружаются в керамит. На мгновение они застревают. Рывком бросаюсь вперед, тараня предателя. Сила удара так велика, что у мутанта едва не ломается шея. Выдернув челюсти, он отшатывается. Вбиваю крозиус в верхнюю часть груди Хеврака. Рана глубока, словно каньон. Кровь хлещет из нее, испаряясь в огне. Монстр воет, не веря своим глазам. Снова бьет меня когтями, и на сей раз они входят глубже. Но я тоже успеваю ударить вновь и погружаю булаву в кровавый провал. На несколько секунд мы сцепляемся. Каждый старается расширить раны противника.

— Ты тоже не найдешь здесь искупления! — рычит мне Хеврак.

Мои кости с обеих сторон торса скрежещут. Что-то протыкает легкое.

— Я не ищу его.

С этими словами я всаживаю крозиус в нагрудник врага и уничтожаю все, что находилось под ним.

Изменник обмякает. Его руки повисают плетьми. Хеврак валится наземь.

В его последних словах какая-то загадка. При чем здесь искупление? Зачем предателям стремиться к нему?

«И что может привести демона в отчаяние?»

Я сознаю, насколько сумбурна битва вокруг меня. С неба падает один из моих братьев по Роте Смерти. В равнину он врезается по частям — его разрубили надвое по вертикали.

Нам нужно вернуть единство и ясность взора.

Кровь продолжала гореть. Лицо Корбулона покрывали свежие следы ожогов. Жидкое пламя клубилось вокруг него, стекало с рук, но он был космодесантником и не обращал внимания на боль. Значение имело лишь то, что огню не удавалось затащить жреца во власть Красной Жажды. Воин шагал, высоко воздев Грааль, и чаша сияла со всей мощью веры Корбулона, которую собирала и отражала священная кровь, когда-то пролитая в сей сосуд.

Ступавший рядом Кастигон тоже сопротивлялся проклятию. Когда к ним приблизился Кровавый Ученик, капитан открыл огонь из болтера. Потусторонняя защита монстра рухнула в свете Грааля, и снаряды оторвали ему голову.

Космодесантники прошли мимо Гамигина. Неистовство сержанта не ослабло, но, когда чаша оказалась поблизости, он с возросшими силами бросился на своего противника, всадил в его змеиную шею латные перчатки и разодрал плоть.

— Искупления нет, — прохрипел Кастигон.

— Нужно подождать, — сказал жрец.

Но, возможно, капитан ошибался: касание безгрешного света уже прибавляло сил братьям, ощутившим его. Даже огненный ураган и искаженная земля уже не могли склонить чашу весов на сторону предателей.

Корбулон хотел верить в лучшее, но знал, что надежды нет, пока Скарбранд остается на поле битвы.

Не могу отыскать демона в пожаре. Сзываю к себе Потерянных. С каждой минутой их все меньше — чудовище находит моих братьев и сражает их. Они падают со всех сторон: очевидно, Скарбранд кружит над равниной. В вихрях подожженной крови невозможно сориентироваться. Она вращается вокруг нас, падает с небес, вздымается у ног. Горящая жидкость стекает по мне, заливает линзы, вынуждает отвлекаться на все новые повреждения доспеха. Рано или поздно пламенный дождь обратит нас в пепел.

В этой реальности мы слепы. Значит, я должен обратиться к иной.

Напряжение огромно. Риск еще больше. Ослабляю хватку на настоящем и отдаюсь во власть прошлого. При этом мне понятно, что, так резко нарушив баланс, я могу навсегда утонуть в иллюзиях Черной Ярости.

Погружаюсь в видения. Пылающая кровь исчезает. Мир принимает обличье залов на боевой барже. Мы ищем великого врага, и разыскать его возможно только здесь. Надо мной вздымаются каменные стены, покрытые нечестивыми символами. Я вижу неприятеля.

Вижу Хоруса.

Почему меня терзает жгучая боль? Потому что Луперкаль убил Ангела.

— Братья! — кричу я. — Отомстите за нашего отца!

Все мы разом устремляемся на Хоруса.

Часть моего разума, которая понимает, что все это морок, ослабела, но взывает ко мне. Я нашел противника, однако не могу сражаться с ним в ложном бытии.

Ощущаю сильнейший рывок. Меня растягивает между двумя эпохами, двумя планетами, двумя реальностями. Но мне снова открывается истина: я веду Роту Смерти в полете через клубы кровавого огня. Мы мчимся прямо на Скарбранда. Все наши бойцы выстроены наконечником копья. Потерянные выпускают шквал разрывных болтов.

Чудовище вздрагивает. Снаряды повреждают его тело.

Я нахожу ответ на прежние вопросы. Почему изменники алчут искупления? Что может привести демона в отчаяние?

Предательство.

Неизвестно почему и как, но Скарбранд и Кровавые Ученики жестоко сожалеют о некоем вероломстве. Мне не нужно знать о его сути. Достаточно того, что здесь — уязвимое место врага.

Ведь сейчас воины Роты Смерти верят, что мстят за величайшую измену в нашей истории.

Наши болты врезаются в исполина со всей мощью праведной кары. Воздаяния за предательство. Мы разим демона в его слабое место: осознание собственного прегрешения.