Лемартес

Один расчет окончен: все Потерянные обрели покой. Они погибли жестокой смертью — пали от руки Скарбранда или в сотворенном им пожаре, — но нашли избавление от бесконечной ярости и скорби.

Удалившись от эпицентра демонического взрыва, я нахожу живых. Четвертая снова существует: большинство Кровавых Ангелов преодолели Красную Жажду. Им удалось обезвредить братьев, которые не оправились после того, как закончился дождь и развеялась его злобная сила.

Без жертв не обошлось.

И некоторые потери мы понесли от собственной руки.

Возле «Почетной гибели» стоит Корбулон.

— Радостно видеть тебя, капеллан Лемартес, — произносит жрец.

— Взаимно. — Кривлю душой лишь отчасти: я давно уже не испытываю радости, но то, что Корбулон выжил, — исключительно хорошая новость. — А капитан Кастигон?..

Верховный жрец улыбается:

— В порядке. С моей помощью капитан устоял перед Жаждой. Сейчас он с ранеными. — Корбулон указывает на палатку в паре десятков метров от нас. — Теперь о тебе, капеллан. Ты пострадал, но…

— Не спрашивай, что я вижу, брат Корбулон. Я все еще не доверяю своим глазам. Притяжение Изъяна растет.

После слишком глубокого погружения в Черную Ярость мне необходимо прилагать невиданные прежде усилия, чтобы удержаться на поверхности этого океана. Мои телесные раны тяжелы, но дело не в них. Вокруг вздымаются огромные валы, глубинное течение неотступно тянет ко дну. Однажды я утону навсегда.

— Мы продолжим нашу работу, — заявляет жрец.

— Нет, брат.

— Не теряй надежду! — протестует он.

— Надежда тут ни при чем. Это вопрос веры и принятия себя.

— О чем ты?

— Наша Ярость сокрушила демона. Проклятие — мой дар, брат Корбулон. Оно необходимо мне, чтобы исполнять долг.

Я понимаю, что жрец хочет возразить. Мои слова означают для него очередное поражение, но все же он кивает.

Пройдя мимо Корбулона, я открываю задний люк. Внутри «Носорога» стою неподвижно, вслушиваясь в тишину. По отсеку больше не разносится вой. Я остался один. На обратном пути кричать будут только фантомы у меня в голове. Эти призраки становятся все более реальными, настоящими. Сев на первое сиденье, оборачиваюсь к жрецу, ждущему у дверцы.

— Пора, — говорю я Корбулону.

Меня спустили с цепи. Мы победили.

Пора мне вернуться в оковы.