Лемминг Белого Склона (СИ)

На выщербленном борту зеленели следы имени судна, некогда выложенные медью: "JOER", и окованный нос позеленел от меди, но больше - от наросшего мха. Драконья голова, которую ставили на нос, изображала скорее зубастую крякву, причём полголовы оказалось отколото. "Поморник" был старый, тёмный от времени. На палубе пахло плесенью и гнилой водой. Днище обросло раковинами. Посмешище! Но когда норд-вест ударил в парус - равнина китов вскипела под килем.

- Эх, не чета моему "Бергельмиру", но за двести гульденов лучше не сыскать, - сокрушённо вздохнул Арнульф. - Как полагаешь, кормчий, до Эрсея дотянем?

- На фордевинд - пожалуй, - Крак освоился с кормилом и направил струг обратно на берег, - теперь надо его вычистить и законопатить, как следует. И кэрлинг бы поменять...

- Не надо, - раздался скрипучий голос из-под кормовых шпангоутов, - у меня "старуха" крепкая, тысячу лет прослужит!

Арнульф и Крак переглянулись. Кроме них да Хагена, на борту никого не было.

- Что? - Хаген пожал плечами и ткнул пальцем под ноги Краку. - Это клабатер. Я молчал.

- Магнус не говорил, что продаёт судно с клабатером, - Арнульф заглянул под шпангоут, - а то запросил бы две тысячи.

- А так за сколько продал? - осведомился скрипучий голос.

- За двести.

- И поделом ему, дуралею! - донеслось пьяное хихиканье.

- Может, ты всё же покажешься да назовёшься, раз уж подал голос? - сварливо бросил Крак.

- Налейте пива, тогда покажусь, - потребовал клабатер.

- Пива нет, - Арнульф отстегнул от пояса флягу с можжевеловкой, поставил на палубу, - угостить, чем есть, и не обессудь.

В тот же миг Арнульф и Крак увидели, как коренастый человечек в красном засаленном платке, повязанном вокруг головы, огладил зелёную с проседью бороду и приложился к фляге.

- О, о, вот это я понимаю! - закряхтел карлик. - Тысяча благодарностей, лучший из морских королей! Давненько меня не угощали... Ёстейн Эйнауген, у вашим услугам.

- А глаз тебе кто выбил? - полюбопытствовал Арнульф.

Действительно, на синюшном лице коротышки не хватало левого глаза. Зато правый пучился, как у лягушки. Ёстейн Одноглазый сделал ещё глоток и вернул флягу Седому.

- Дела давно минувших дней, - пожал плечами клабатер, - но, кажется, этот сопляк, - ткнул в Хагена мосластым пальцем, - заметил меня раньше вас, хотя я и не снимал хульда-хёкуля. Что же, ты - скюггнирман, и плащ-невидимка тебе не помеха?

- Может, у меня отец был из альвов, - улыбнулся Хаген, - не даром же ношу такое отчество - Альварсон. А может, я уже видел клабатера. Ты знаешь Хеннинга Вихмана?

- Вихман, гм... - Ёстейн почесал затылок. - Это тот, что водил "Морского волка"?

- При мне он водил "Скеглу", - заметил Хаген.

- Что ж, мельчаем, - вздохнул Ёстейн. - Эх, помню, были деньки...

- Так Магнус не знал о тебе? - прервал воспоминания Арнульф.

- Мы с ним поругались, и он думал, что я сошёл на берег. Но что бы мне делать на берегу? Люблю я это корыто, и мне больно, что Магнус довёл его до такого состояния.

- А мне станешь служить?

- Кружка тёмного, булка с маслом, доля в добыче - и по рукам.

Эти условия, конечно, не показались Арнульфу чрезмерными. На берегу же Седой негромко заметил своему юному спутнику: ты, мол, не говорил, что обладаешь даром "второго зрения".

- А я знал? - пожал плечами Хаген.

Тогда же Кьярваля по прозвищу Плащевые Штаны выгнали из крепости и из братства. Потому что устав гравикингов запрещал приводить в Скёлльгард женщин. Чешется между ног - добро пожаловать в Эльденбю или куда ещё: в Сером Заливе росло немало красивых ив пива любого возраста на любой вкус. Но за крепостную стену - ни шагу. То ли Кьярваль забыл об этом правиле, то ли наплевал на него - во всяком случае, его застали с пригожей девицей из Эльденбю, в которой Хродгар узнал свою милую Турид. Стоял и глазел на неё в немом изумлении. Кьярваль смотрел на Хродгара с вызовом, а Турид никак не смотрела: прятала взор, сцепив пальцы и сомкнув губы, которые было так сладко целовать. Никто не решался стать меж трёх фигур, застывших в тревожном безмолвии. А потом Хродгар просто пожал плечами и пошёл в дружинный дом, повесив голову. Поговаривали, что он испугался драться с Кьярвалем, и никто не осуждал юношу: ведь Кьярваль Хёкульброк слыл одним из сильнейших бойцов на Севере, пусть и ходил в дурацких штанах. Эти широкие штаны были пошиты из чёрно-красного тартана, но между ног соединялись не швом, а фибулой - наверное, чтобы удобней было мочиться. К ним крепился широкий и длинный отрез, который обматывался вокруг пояса и перебрасывался через плечо. Многие потешались над этой одеждой, которую чаще можно было встретить на Геладах, откуда Кьярваль был родом, или в Эйреде. Многим насмешникам Хёкульброк забил в глотку их смех. Но, так или иначе, Виндрек годи изгнал его из Скёлльгарда.

- Жди нас в Эльденбю, - сказал Арнульф, - если хочешь отправиться в викинг.

- У меня вышли деньги, - ослепительно улыбнулся Кьярваль, ничуть не смущённый изгнанием, - и вряд ли кто приютит по доброте душевной. Одолжишь пару монет?

- Держи, несчастье ты клетчатое, - вздохнул Арнульф.