Лемуры

– Нет, точно в Ригу. Я ещё подумала, что они будут делать в таком большом городе, – уверила Клеменса соседка его друзей. – Да, вот ещё что: Саша тебе что-то передала.

И она протянула юноше аккуратно сложенную маленькую записку со следующим текстом:

«Клеменси! Мы уезжаем. Как только устроимся на месте, я напишу. Спасибо тебе за нашу дружбу. И за доброту. Лемур Саша».

Миновал месяц. Клеменс каждый день ждал почты, но вестей от Саши не приходило.

Ранним утром в дом господина Георга постучали. Дверь открыл Отто. На пороге стоял почтальон Лукас. В этом визите не было ничего необычного: хозяин дома часто получал письма от клиентов из Пиллау и Кёнигсберга. Почтальон Лукас, несмотря на свой несколько несерьёзный вид – моложавый, но нескладный, а его лицо из-за растопыренных ушей и большой улыбки лучше всего подходило бы клоуну, – имел репутацию человека ответственного. Зная важность дел адвоката, Лукас предпочитал передавать корреспонденцию лично в руки хозяину дома или его старшему сыну. Когда Отто посмотрел на письмо, то удивился: в качестве обратного адреса на нём значилась Рига. Как и положено, письмо указывало адресата: «Фишхаузен, дом адвоката господина Георга. Для Клеменса».

Проводив почтальона, Отто сел за своё рабочее место и вскрыл конверт. Слегка приподняв брови, прочитал коротенькое письмо, написанное аккуратным детским почерком. Больше всего его удивило, каким именем письмо подписано. Ухмыльнувшись, Отто аккуратно вложил листок обратно в конверт, а потом, смяв, бросил в камин.

Приход почтальона не прошёл незамеченным для хозяина дома. Господин Георг, предполагая что-то важное, вышел в гостиную. Он увидел, как старший сын проследовал в рабочий кабинет. Отто никогда не открывал корреспонденцию, если в доме находился его отец. Адвокат увидел, как старший сын прочитал письмо и что за этим последовало.

– Понятно, – сказал про себя господин Георг.

Клеменсу ничего не сказали, и мальчишка оставался в неведении о судьбе своих друзей.

11.

Всё разрешилось довольно быстро. Клеменса снова оставили в гимназии на второй год. В самой дорогой лавке Фишхаузена адвокат купил отличный коньяк и направился в дом директора гимназии. Господин Герман, казалось, ожидал этого визита. Они встречались не в первый раз, и повод был вполне понятным.

Директор усадил гостя в гостиной. Прислуга принесла хорошую закуску. Открыли коньяк.

– Могу только сожалеть, господин Георг, – приступил к делу директор гимназии после нескольких дежурных фраз, – только помочь вашему сыну не в моих силах. Он демонстративно игнорирует установленные в казённом учреждении правила, не подчиняется и не выполняет обязательные приказы. Можно только удивляться, как в вашей достойной семье… столь… и вот этот юноша. Полагаю, вы меня прекрасно понимаете.

– Я знаю, господин Герман. И у меня нет ни малейших… поводов в чём-либо… быть недовольным со стороны вас или гимназии. Догадываюсь, что вы предпринимали всё возможное, и пришёл не за этим.

– Вот как? Я думал, речь пойдёт о вашем младшем сынке.

– Это так. Но что мне делать дальше? Я пришёл лишь за советом, поскольку высочайше ценю ваше компетентное мнение.

– Тогда понятно… Если юноша не желает учиться, соблюдать дисциплину в отношении принятых в гимназии правил, не повинуется… он должен работать. Только тяжёлый изнурительный труд сможет его образумить и вернуть назад в общество. Только изнурительный труд!

– Позвольте, господин Герман…

– Да, вот именно… Я понимаю. В этом и проблема. К тому же у вас такая репутация… Есть старший сын… Но вот младший, предполагаю, и в церковь не ходит, – директор гимназии приподнял массивный подбородок и несколько раз покачал головой, что говорило о его задумчивости. – Совершенно презирает все правила.

– Дальше так продолжаться не может, – подтвердил адвокат. – Что-то надо предпринять. Понимаете, он много читает… О животных. Не знаю, слышали ли вы о таких… Лемурах.

– Лемурах? – удивился господин Герман. – Нет, не знаю. У нас такие не водятся. Полагаю, это фантазии. Думаю, что порядочному человеку с вашей репутацией этого знать и не нужно. Вот что я скажу: это очень похоже на вольнодумство. Что это за животные такие – лемуры? Лучше бы ваш младший сынок изучал обязательные правила поведения гимназистов.

– Конечно, но, может, у него склонность к науке? Как это называется – естествознание? Господин Майер…

– Дорогой господин Георг! Учитель Майер ничего не понимает в школьных порядках. У него в классе ужасная дисциплина. Ученики стоят на головах, а ваш сын – один из самых буйных.

– Неужели?!

– Именно. Какая может быть наука для вашего сына, если он не приучен к порядку?! Наука для тех, кто проявляет прилежание и неукоснительно выполняет требования старших по званию. Наука не имеет ничего общего с произволом. Вот и наш кайзер об этом говорит неустанно, а мы призваны его слушаться. Так что нет, это всё пустое. Ваш сын к науке не имеет никакого отношения.