Лена и люди

Ксения, соломенная Лешкина вдова, говорит из Питера

(Она чуть старше Собчачки; наверное,

В те годы у них было модно называть младенцев женского
пола
В предчувствии неоправославного культа
Ксении Петербуржской,
Основанного известным мракобесом
Святым Иоанном Кронштадским.

Моя-то – не гламурная коза, моя – филолог —

фольклорист,
Знает толк в народных причитаниях;
Они с Лехой познакомились
Где-то на шоссе, по пути в Ферапонтовский монастырь
Несмотря на подобные путешествия, покойный остался
некрещеным.)

Короче, Ксения мне отвечает

На вопрос, снился ли ей Леха,
Примерно таким образом:
Как мне сообщили православные ортодоксы,
Все, что нам снится,
Является проекцией
Наших проблем, связанных с умершими.
У них в это время совсем другие заботы.
Им надо предстоять перед Господом,
Его судом.

(Каким судом, думаю я, нах, Ксюха,

Лёшке, который ездил в Чечню и Беслан как на работу
И заботился не о жратве и славе, а об униженных и
оскорбленных?
О мертвых и поруганных?

Впрочем, конечно, многих его грехов я не знаю,

Прежнего тяжелого алкоголизма И веселого мрачного блядства.
Не моего досужего ума это дело.

Вообще, некрещеные, как нам рассказывают ортодоксы,

Всегда находятся под подозреньем.)

Но тут она мне говорит:

Когда я шла с кладбища
Одна на девятый день, а там километра два, как ты
помнишь,
До жилья, и это ноябрь,
На повороте стояли менты.
Они вышли из машины
И явно намеревались проверить бабу
Подозрительной наружности
В платке и с рюкзаком, как бомжиха-хиппушка,
Что я делаю в районе элитного дачного поселка
На Рублево, блядь, на Успенском шоссе?

И тут я взмолилась: Алексей Юрьевич!

Ты же всегда разруливал такие ситуации.
Ты умел говорить с ментами как с братьями,
Со зверьми – по-человечески.
Дай мне пройти невидимой меж римских стражников.

И он это сделал, я клянусь тебе, Лена.

И я уехала домой вечерним поездом.

P.P.P.S

…невозможно быть,

чтоб мы в своем веселом пированье

забыли Джаксона!

Молодой человек, «Пир во время чумы»