Ленд-лиз. Дороги в Россию

Поздним вечером в пятницу 29 мая в Вашингтон прибыл Молотов, из соображений безопасности скрывавший свое имя под псевдонимом «господин Браун». Он приехал после нескольких встреч в Лондоне с Черчиллем, откуда вылетел обычным рейсом в Вашингтон через Исландию и Лабрадор[18]. Наверное, Молотов единственный раз испытал волнение только тогда, когда его самолет коснулся колесами земли. В телеграмме от Черчилля говорилось, что Молотова, похоже, больше всего волновал вопрос второго фронта. Британский руководитель обсудил с ним план «Болеро» (наращивание сил Соединенных Штатов на территории Англии для броска через пролив Ла-Манш), «Следжхаммер» (план ограниченного наступления через пролив в 1942 г.) и «Раундап» (план полномасштабного англо-американского наступления через Ла-Манш в 1943 г.)³¹.

Молотов, Литвинов и два переводчика сразу же отправились в Белый дом на встречу с Рузвельтом, Халлом и Гопкинсом. Немедленно началось обсуждение некоторых второстепенных вопросов, таких как безуспешная попытка заставить Россию присоединиться к Женевской конвенции о военнопленных 1929 г. Гопкинс позже отметил: «Не нужно быть большим знатоком России… чтобы понять, что скорее в аду появятся снежки, чем Россия или Германия позволят представителям Международного Красного Креста провести настоящую инспекцию одного из лагерей для военнопленных». В ту первую встречу переговоры по вопросам инспекции, по проблеме Японии, по применению Германией отравляющих газов ни к чему не привели, и Гопкинс прервал их, предложив Молотову отдохнуть³².

Несмотря на то что Рузвельту было не по себе от необходимости вести переговоры с таким лицом, как Молотов, через переводчиков, он справился с задачей. В субботу утром переговоры возобновились уже без Халла, зато присутствовали Маршалл и начальник штаба ВМС адмирал Эрнест Кинг. Рузвельт рассказал военным, что Молотов прибыл, чтобы обсудить вопрос о втором фронте, и что они (Рузвельт, Халл и Гопкинс) считают своим долгом приложить все силы, чтобы помочь Советскому Союзу. Из-за сложностей стратегического плана и проблем логистики, как отметил президент, возможности открыть второй фронт на этот момент ничтожны. Тем не менее Молотов весьма убедительно изложил аргументы советской стороны в пользу открытия второго фронта. Затем Рузвельт спросил у Маршалла, «позволяет ли развитие событий ясно заявить господину Сталину, что мы готовим второй фронт?». Ответ Маршалла был утвердительным, и тогда Рузвельт попросил Молотова передать Сталину, что «мы планируем создать второй фронт в этом году». Как единодушно отмечали и Маршалл, и Кинг, одной из главных проблем, препятствующих этой операции, были советские поставки. Они поглощали такое количество транспортных средств и требовали такого значительного прикрытия, что оставляли совсем немного для отправки нашей армии в Англию. Если бы советская сторона могла обеспечить лучшее прикрытие конвоев на пути в Мурманск, в частности подвергать бомбовым ударам авиационные и морские базы немцев в Норвегии, а также открыть для воздушной доставки самолетов маршрут Аляска—Сибирь, Алсиб, что сэкономило бы место на транспортах, это облегчило бы снабжение войск союзников. Молотов отверг идею с маршрутом Алсиб, назвав такой вариант нереальным³³.

Субботний ланч прошел в расширенном составе: на нем присутствовали вице-президент, сенатор Том Коннелли из Комитета по международным отношениям, заместитель министра ВМС Джеймс Форрестол, советские и американские военные и морские атташе и другие. После этого Рузвельт вернулся в свой кабинет и вручил Молотову проект Второго протокола. В документе было указано, что в период с 1 июля 1942 по 30 июня 1943 г. Соединенные Штаты предлагают произвести для России 8 млн тонн различных грузов. В то же время президент дал понять, что на данный момент могут быть поставлены 4 млн 100 тыс. тонн³⁴.