Читаем Лени Рифеншталь полностью

…На следующее утро они смогли наконец позволить себе роскошь отоспаться всласть. Виман уже мчался в Берлин; вскоре за ним последует наспех заколоченный ящик с очередной партией — восемь тысяч метров — пленки для проявки. В самой же зарнтальской деревушке оставалось отснять только интерьеры кухонь и домашние очаги. Видя, с каким радушием деревенские жители принимают у себя гостей, невозможно было представить себе, что это те самые угрюмые зарнтальцы, которые шарахались от чужаков как от огня, когда те только-только приехали к ним в деревню. Теперь все они были для Лени и Шнеебергера как дорогие друзья, готовые поддержать и добрым словцом, и заботой! Даже местный викарий, и тот позволил им вести съемки во время службы! Даже в самых дерзновенных мечтаниях Лени не могла бы помыслить о лучшем! И как жаль, что так скоро настало время расставания — печальное и для гостей, и для хозяев! В день отъезда киногруппы зарнтальцы снова встали спозаранку, чтобы проводить с песней в добрый путь. Одна невысокая пожилая женщина сунула в руку Лени Рифеншталь самодельные восковые цветы — цветы, которые никогда не завянут! Сельчане проводили Лени с товарищами до самого Больцано; теперь в киногруппе осталось только шестеро — те самые шестеро, которые и начинали работу. Летняя пора уже почти закончилась, и блестящий снег уже посеребрил самые высокие вершины. Необходимо было, прежде чем пейзаж окончательно не приобрел зимний вид, отснять последние сцены, в которых босоногая Юнта забирается на Хрустальную гору, и заботливо упаковать материал в железную коробку. К счастью, Брента продолжала одаривать наших героев теплыми деньками, чего оказалось достаточно для завершения съемок, по окончании которых они вернулись в Берлин — с того времени, когда они покинули его, прошло ровно три месяца.

<p>7</p><p>«SOS! АЙСБЕРГ!»</p>

Лени Рифеншталь еще не успела накопить богатого опыта по монтажу кинокартин, когда засела за конструирование «Синего света» из отснятой горы целлулоида. Но очень скоро она напишет об этих днях учебы как о «самой прекрасной части» этого проекта, и впрямь волнительного с начала до конца. «Мне невыносимо было покидать монтажную, — писала она, — лучше всего было спать там». Кадры оказались куда более сильными, чем она осмеливалась надеяться, и она экспериментировала — так и сяк, а более длинными и более короткими вариантами — добиваясь наиболее сочетаемых фрагментов и сопоставлений. Но ощущение недосказанности, как на грех, ускользало. С некоторыми колебаниями она наконец решила обратиться к Арнольду Фанку и спросить его мнение.

— Принеси мне то, что ты сделала, — ответил он. — Сперва позволь мне ознакомиться, а затем просмотрим вместе.

Но ждать он не стал, и, когда она пожаловала к нему на следующий день, он объявил ей с брутальной легкостью: «Ну вот посмотри, что ты об этом подумаешь? Мне пришлось переделать почти каждую сцену. Я просидел над этим всю ночь, и, право же, твой подход — нечто совершенно невозможное».

— Но ты же обещал, что мы отсмотрим это вместе, — ошеломленная, запротестовала она. — Я просила тебя не трогать без меня…

— Я думал, ты хотела, чтоб я тебе помог.

Вынести обиженного вида Фанка Лени была уже не в состоянии и разрыдалась в три ручья. Ее ментор счел за лучшее тактическое отступление.

Выплакавшись, Лени тщательно собрала сотни крохотных кусочков и отнесла их вместе с фильмом домой. Прошли дни, прежде чем она решилась просмотреть Фанково «рукоделие». Напрасно старалась она убедить себя, что все не так уж плохо, как она ожидала. В действительности все было гораздо сквернее, чем можно было себе представить. «То, что я увидела, было самым настоящим уродством». (Годы не притупили ее боли: вышеприведенные слова написаны в 1987 году, более чем через полвека после событий!) Но по крайней мере теперь она знала, что ей нужно делать: «Из миллиардов крохотных кусочков, которые я склеивала обратно, постепенно возникал настоящий фильм, становившийся с каждой неделей более зримым, пока наконец легенда «Синего света», которая всего год назад существовала только в моих мечтах, не легла передо мною в окончательном виде».

Перейти на страницу:

Все книги серии Женщина-Богиня

Лени Рифеншталь
Лени Рифеншталь

Отважная, решительная, неотразимо красивая, словно королева Нибелунгов из древнегерманского эпоса, Лени Рифеншталь ворвалась в элиту мирового кинематографа как яркая актриса и режиссер-оператор документальных фильмов «Триумф воли» и «Олимпия», снятых с одобрения и под патронатом самого Адольфа Гитлера. В этих лентах ей удалось с талантом и страстью выдающегося художника передать дух эпохи небывалого подъема, могучей сплоченности предвоенной Германии.Эти фильмы мгновенно принесли Лени всемирную славу, но, как и все лучшее, созданное немецкой нацией, слава Рифеншталь была втоптана в грязь, стерта в пыль под железной поступью легионов Третьего рейха.Только потрясающее мужество помогло Лени Рифеншталь не сломаться под напором многолетних обвинений в причастности к преступлениям нацистов.Она выстояла и не потеряла интереса к жизни. Лени вернулась в кинематографию, еще раз доказав всем свой талант и свою исключительность. Ей снова рукоплескал восхищенный мир…В 2003 году Королева ушла из этого мира, навсегда оставшись в памяти многочисленных поклонников ее творчества Последней из Нибелунгов…

Евгения Белогорцева , Одри Салкелд

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары