Ленин

Критикуя друг друга, два историка подходят к общему выводу: Чернышевский стал для Ленина Иоанном Крестителем благодаря трагедии с братом Александром. В этом смысле, по идее Валентинова, „Что делать?" Ленина является как бы продолжением „Что делать?" Чернышевского. Внешне это совершенно разные вещи: у одного - скучный романизированный трактат, у другого - революционное поучение. Но общего много: новый мир могут создать новые люди. Просто Ленин героев Чернышевского: Рахметова, Кирсанова, Лопухова, Веру Павловну облачает в плащи „профессиональных революционеров".

Эта коварная выдумка о „профессиональных революционерах" не безобидна, а зловеща и опасна. „Профессиональный революционер" (а было ох как почетно после октябрьских событий 1917 года причислить себя к этому ордену!), по сути, считал нормальным нигде и никогда не работать, не служить, а, стоя в стороне или „располагаясь" над социальными и экономическими процессами, - часто находясь очень далеко за околицей отечества, - узурпировать право решать судьбоносные вопросы за миллионы других людей!

Однако нельзя видеть буквально „искусительство" Чернышевского по отношению к Ленину*. Но писатель способствовал, судя по анализу работ Ульянова, проникнуться ему глубокой неприязнью к либерализму, что уже отчетливо видно в одной из первых его крупных работ „Что такое „друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?". Ленин, многократно апеллировавший к Чернышевскому, именуя его суждения „гениальными провидениями", упоминает в качестве таковых „мерзости" компромисса „либералов и помещиков", компромисса, который лишь и мешает „открытой борьбе классов" в России⁴⁶. Ульянов хочет видеть в лице Н.Г.Чернышевского явного союзника в борьбе с либеральной буржуазией. Чернышевский В.И.Ульянову понадобился, в частности, и затем, чтобы доказать наличие „целой пропасти" между социалистами и демократами⁴⁷.

По сути, Ленин использует Н.Г.Чернышевского для „русификации" западного марксизма, где слишком много либерального и демократического и мало „борьбы классов". Мы знаем, что в последующем раскол российских социал-демократов произойдет именно по линии отношения к демократии, легальным, парламентским формам борьбы, места в ней партий и сил либерального толка. Так что предтечей Ленина как революционера стали мыслители, лелеявшие идеи, которые усиливали в марксизме именно силовые, жесткие,

* К слову, Ленин, преисполненный высоких чувств к Н.Г.Чернышевскому, в сентябре 1888 гада пишет ему письмо, но ответа не дождался. Через год, узнав о его смерти, рисует на фотографии писателя крестик и делает подпись: "Октябрь 1889 года в Саратове".

классовые грани этого учения. Чернышевский (впрочем, разве он один?) был духовным союзником В.И.Ульянова в этой трактовке набиравшего в России силу марксизма.

Поэтому было бы более верным сказать, что Ленин в своем становлении руководствовался прагматическими соображениями. Молясь классическому марксизму, он мог заимствовать концепцию или идейку, аргумент или опровержение у Чернышевского, Ткачева, Бакунина, Нечаева, Клаузевица, Струве, Успенского, Постникова, Лаврова, Герцена… Свой „силовой марксизм" Ульянов укреплял всем, что делало учение бескомпромиссным, жестким, радикальным. Крупская, вспоминая первые недели становления советского строя, писала: „Изучая самым внимательным образом опыт Парижской коммуны, этого первого пролетарского государства в мире, Ильич отмечал, как пагубно отразилась на судьбе Парижской коммуны та мягкость, с которой рабочие массы и рабочее правительство относились к заведомым врагам. И потому, говоря о борьбе с врагами, Ильич всегда, что называется, „закручивал", боясь излишней мягкости масс и своей собственной"⁴⁸.