Ленин

На пороге века, когда молодой Ульянов, встретившись с марксизмом, с упоением окунулся в мир его категорий, законов, принципов, легенд и мифов, он с благоговением относился к Г.В.Плеханову. Может быть, и потому, что черпал в его трудах идеи Маркса, освобожденные от чисто „западного" видения исторической эволюции. Молодой Ульянов был очарован появившейся на российском книжном рынке работой Н.Бельтова (Плеханова) „К вопросу о развитии монистического взгляда на историю". В литературно-политической биографии А.Н.Потресова Борис Николаевский так пишет о значении этого труда Плеханова: „Книга составила целую эпоху в истории российского марксизма. Бельтов принес, наконец, с горы Синая десять заповедей Маркса и вручил их русской молодежи - такой несколько напыщенной фразой откликнулся на книгу один из молодых эмигрантов-социал-демократов С.Ганелин, - эта фраза как нельзя более характерна для впечатления, произведенного книгою на широкие слои молодежи. Русская интеллигенция, - и в первую очередь студенческая молодежь, которая в те годы составляла авангардный отряд революционной армии, - писал Николаевский, - по этой книге познакомилась с неискаженным революционным марксизмом"⁶⁵. Этого, раннего Плеханова Ульянов почитал. Например, изучая фундаментальную работу Плеханова о Чернышевском, Ленин с удовлетворением отмечает преклонение Плеханова перед пролетариатом и, наоборот, констатацию им глубокой рутинности русского крестьянства. В памяти Ульянова навсегда остались слова Плеханова о том, что „Чернышевский не упускал случая посмеяться в своих статьях над русскими либералами и печатно заявить, что ни он, ни вся крайняя партия не имеют с ними ничего общего. Трусость, недальновидность, узость взглядов, бездеятельность и болтливая хвастливость - вот отличительные качества, какие он видел в либералах…". Здесь каждое слово созвучно умонастроению Ульянова, с презрением, а порой и ненавистью пинавшего „презренных либералов".

Ленин не мог не отметить, что Г.В.Плеханов эпиграфом к своей книге о Чернышевском взял его слова из письма к жене, написанного в Петропавловской крепости 5 октября 1862 года: „Наша с тобой жизнь принадлежит истории; пройдут сотни лет, а наши имена все еще будут милы людям, и будут вспоминать о них с благодарностью, когда уже не будет тех, кто жил с нами"66. Думаю, что слова Чернышевского были также внутренне близки Ульянову. Он не был тщеславен и честолюбив, он просто верил в свою историческую миссию… Работы Плеханова еще больше сблизили молодого революционера с Чернышевским и окончательно подвигли к Корану социал-демократов - трудам Маркса.

В дальнейшем, однако, дороги Плеханова и Ленина разошлись. Считают почему-то, что главный пункт расхождений - организационные вопросы. Думаю, что это производное. Главное, в чем разошелся Ленин с Плехановым, вступив в век XX, - это отношение к свободе. Уже в конце XIX столетия Ульянов, как и Чернышевский, видел главных врагов рабочего класса в либерализме и так называемом „экономизме". По мысли Ленина и его последователей, именно либералы и.экономисты" уводят трудящихся от политической борьбы. Именно либерализму и „экономизму", составляющим ключ демократических преобразований, в конце концов не оказалось места в том марксизме, который исповедовали Ленин и большевики. Вот почему он до конца дней с симпатией относился к „раннему" Плеханову и открыто враждебно к „позднему", тому, кто назвал курс Ленина в 1917 году „бредовым". Интересно, что, когда в апреле 1922 года возник на Политбюро ЦК РКП(б) вопрос о печатании Плеханова, Ленин настоял, чтобы патриарха марксизма в России издали только в одном томе сборника, куда включили лишь ранние, „революционные работы"⁶⁷.

„Позднего" Плеханова Ленин не любил, а пореволюционного - ненавидел. Думаю, что Плеханов раньше других „раскусил" Ленина. Он понял суть и опасность его линии. Так, в своей статье „Комедия ошибок", опубликованной в „Дневнике социал-демократа", в февральском номере за 1910 год, Плеханов, отвечая М.А.Мартынову, между делом исключительно глубоко характеризует Ленина как сторонника „тактики бланкистов народовольческого типа. Только Ленин мог додуматься до того, чтобы „спрашивать себя, на какой месяц должны мы назначить вооруженное восстание…". Ленинские проекты, суть которых сводится лишь „к захвату власти", Плеханов назвал „утопией"⁶⁸. Патриарх марксизма в России раньше других рассмотрел опасный радикализм ленинских устремлений как высшую самоцель. И мы знаем, что, когда власть оказалась в руках Ленина и его партии, они быстро и полностью забыли многие из своих лозунгов и обещаний (об Учредительном собрании, свободе слова и печати, союзах с другими социалистическими организациями и т. д.). Власть для Ленина была целью и средством решения всех его утопических предначертаний.