Ленин. 1917-07

Другой генерал – Клембовский – безнадежно спрашивал самого себя – что делать? Ввести смертную казнь? Но возможно ли казнить целые дивизии? Судебное преследование? Но тогда сидела бы половина армии в Сибири.

Подводя итоги провальной попытки русской армии перейти в наступление, можно сказать следующее. Желая хоть как-то укрепить свой пошатнувшийся авторитет, Временное Правительство попыталось активизировать действия на фронте. Но добилось противоположного результата. Военная авантюра полностью провалилась. Приближался правительственный кризис.

(Авторское отступление.

Мне чертовски жаль и Брусилова и Клембовского. Особенно Брусилова.

Ещё год назад он разработал и блестяще осущетвил военную операцию, вошедшую впоследствии во все учебники. Брусиловский прорыв. А вот сейчас – нате вам.

Была ли в провале наступления вина Брусилова. Он же являлся главнокомандующим.

Не думаю.

Невозможно успешно провести военную операцию если войска отказываются выполнять приказы. А главнокомандующий ничего сделать не может.

Вы представьте, он со своим штабом операцию разработал, все аспекты учёл, сто раз перепроверил, представил все могущие возникнуть проблемы и подготовился к их преодолению. Ночей не спал, заново и заново всё продумывая.

И вот час настал. Операция началась. Всё идёт по плану. Неприятель откатывается с занятых рубежей. В дело пора идти новым частям – развивать успех.

И вдруг ему сообщают, что войска приказ выполнять отказываются. Он звонит по полевому телефону, он шлёт адъютантов, наконец, сам приезжает в войска, надеясь, что сможет собственным авторитетом их поднять в наступление – бесполезно.

Он готов лично идти впереди, увлекая собственным примером. Но за ним никто идти не желает.

Солдаты объясняют, что, во-первых, на позициях, куда они должны выдвинуться, негде ночевать – своя артиллерия при артподготовке, видите ли, неосторожно разнесла все пригодные для ночёвки строения. Что у них вечером митинг, который, разумеется, никак нельзя пропустить. А потом, наверное, званый приём с коктейлями. В общем, очень сожалеем, но в наступление идти не имеем никакой возможности. Некогда-с.

Я могу себе вообразить, что чувствовал Алексей Алексеевич, видя, что тщательно разработанная им операция срывается просто потому, что он в войсках как бы уже и не главнокомандующий вовсе. Да он готов горы свернуть, чтобы добиться своего. Но это никому не интересно.

Думаю, что-то подобное испытывал через три года красный командир Михаил Тухачевский во время Польской Кампании. Когда он, поняв, что ему скоро ударят во фланг, послал директиву перебросить для прикрытия фланга две армии – Первую Конную и Двенадцатую. В этот момент Тухачевский вряд ли особо переживал, так как по его расчётам контрудар поляков должен был последовать далеко не завтра, и времени на передислокацию этих двух армий более, чем достаточно.

Но на следующий день выясняется, что директиву никто выполнять не спешит. Тухачевский начинает беспокоиться. Летят следующие директивы с тем же приказом. Их как будо не замечают.

Обеспокоенный уже не на шутку Михаил Николаевич телеграфирует уже главкому всей Красной Армии Сергею Сергеевичу Каменеву. Тот шлёт распоряжение с подтверждением приказа. Снова ноль реакции.

Ну что. В итоге поляки фланг Тухачевскому разнесли, и красные покатились из Польши восвояси. С точи зрения мировой справедливости это, наверное, правильно, но можно ли на основании ТАКОГО поражения обвинять Тухачевского в том, что он плох как полководец?

Тут, набравшись наглости, упомяну Виктора Суворова, который такой точки зрения и придерживается.

Сразу хочу обрисовать своё отношение к Суворову. Я считаю его талантливейшим публицистом и писателем. Может быть, великим. Перед серией "Ледокол" просто преклоняюсь.

Но мне кажется, что в своём стремлении доказать, что как полководец Тухачевский плох, Суворов увлекается, и аргументы его слабы. Он доказывает, что Тухачевский был доносчиком. Возможно. И что? Никто не доказал, что писание доносов отменяет полководческий талант. Можно по-разному к этому относиться – но к таланту полководца это отношения не имеет.

Суворов пишет, что Тухачевский как военный теоретик был никаким. Опять же возможно. И что?

Мне не известны труды по военной теории, написанные Александром Македонским, Ганнибалом, Карлом Великим, Чингисханом, Тимуром, Евгением Савойским и Наполеоном. Тем не менее вряд ли можно отрицать у перечисленных наличие неких способностей полководца.

В то же время мне не известно, например, хотя бы об одном сражении, выигранном известнейшим военным теоретиком Клаузевицем.

Наконец, в вину Тухачевскому ставится жестокость. Вешал матросов в Кронштадте, травил газами крестьянских повстанцев в Тамбовской губернии, ну что-то там ещё.

Ну да. Травил. А где Вы видели ангелов с крылышками среди полководцев того времени? Это сейчас человеческая жизнь стала высшей ценностью, а тогда … . Да и сейчас хороший командир будет в первую очередь заботиться о жизни и здоровье своих, а уж противниках – если получится.